«На своих детей, — говорила мама, — Ховард возлагает очень большие надежды, а ты для него — очаровательный ребенок, и более ничего».
— Ну, не знаю, — пробормотала вслух Дени, в который раз усомнившись в словах матери.
Чтобы хоть как-то разрядиться, она схватила со стола свои наброски и разорвала их на мелкие кусочки.
На следующей день Дени, как и обещала, практически не выходила из мастерской. Она твердо решила не встречаться с хозяином дома. Кроме того, давно уже было пора заканчивать предварительный эскиз изделия. Но каждый раз, когда она смотрела на камень, у нее возникала новая идея. Дени вновь и вновь направляла на алмаз яркий свет лампы и восхищалась его чистотой, игрой света и глубиной. Услышанное ею когда-то замечание о том, что огранка алмаза может зачастую только испортить его, не выходила у нее из головы. Разнообразные наброски и эскизы валялись по всей мастерской. Время от времени Дени вытаскивала из этой свалки какой-нибудь листок и вновь принималась изучать его. Ни один из вариантов до конца не удовлетворял ее. Единственное, в чем она была уверена, — это в том, что оправу нужно будет делать из платины. Платина лучше других драгоценных металлов оттеняет красоту бриллианта, особенно если бриллиант розового цвета или желтого, как этот. Ей очень хотелось сделать так, чтобы бриллиант и оправа дополняли друг друга и готовое украшение выглядело бы настолько органично и законченно, что ни один специалист не мог бы отыскать ни одного, даже малейшего, изъяна в ее украшении.
Несколько часов Дени, не вставая, провела перед компьютером. Она немного поиграла с графической программой, которую Куинн поставил для нее. А потом снова принялась делать бесконечные наброски, торопясь зарисовать идеи, приходящие ей в голову. При этом взгляд ее постоянно возвращался к открытой бархатной коробочке, внутри которой на шелковой подкладке лежал умопомрачительный алмаз. Наконец она не выдержала. Встала со стула, подошла к столу, достала камень и, держа его на раскрытой ладони, медленно опустилась на пол. Камень завораживал ее.
Именно в этот момент открылась дверь, и в комнату вошел Куинн. В одной руке у него была тарелка с аппетитным куском мяса, а в другой — нож с вилкой и бокал красного вина. Удивленно взглянув на Дени, он молча подошел к столу и поставил на него еду. Продолжая любоваться камнем, Дени, не вставая, придвинулась спиной к ножке рабочего кресла, и в ее голове одна за другой пронеслось несколько мыслей.
Первая: интересно, как я сейчас смотрюсь? Кстати, а принимала ли я сегодня душ? А что творится у меня с волосами?.
Вторая: о господи, ну что за идиотка! И обругав себя, она коротко и довольно холодно поблагодарила Куинна за заботу.
Третья: я, конечно, не собираюсь ничего прощать этому подлецу, но он на редкость хорош собой!
И это была сущая правда!
— Что вы делаете на полу? — посмотрев вниз, не слишком приветливо поинтересовался Куинн.
— Думаю, на что похож алмаз, — чуть растягивая слова, ответила Дени.
— Ну-ну, — пробормотал Куинн, а затем, кивнув в сторону стола, добавил:
— Поешьте.
Вместо ответа Дени посмотрела в окно. На улице смеркалось.
— Который час?
— Восемь.
Еще один день пропал, с грустью подумала она и, вздохнув, поднялась с пола.
— Да, кажется, я сегодня ничего не ела.
Но, положив на место алмаз, она вначале потянулась за вином.
— Как продвигается работа?
— Нормально.
Это была стопроцентная ложь. Время шло, а Дени никак не могла ни на что решиться. Художница, живущая внутри нее, хотела быть уверенной на сто процентов, что ее украшение будет абсолютно уникальным, а не станет напоминанием чего-то прежде виденного.
— Когда вы вчера легли спать?
Дени только пожала плечами. У нее не было ни малейшего желания беседовать с ним.
— У вас проблемы? — присев на край стола, озабоченно спросил Куинн.
— Нет, — отрезав небольшой кусочек мяса, отозвалась она. — Мне надо еще кое-что обдумать, но вы не волнуйтесь. Все будет в порядке.
— Не сомневаюсь, — ответил он и взял со стола один из сделанных ею эскизов.
— Вам пригодилась компьютерная программа, которую я поставил на компьютер?
— Угу, — промычала она, продолжая жевать, а про себя удивилась: очень странно! Неужели мистер Эверард не знает, что все эти «программы» хороши только для учебы, а не для настоящей работы?
Он потянулся к краю стола, где лежало несколько папок с эскизами ее старых работ.
— Можно?
Насупившись, Дени продолжала сосредоточенно жевать.
Ну, конечно, сейчас примется опять говорить гадости о моих работах, подумала она, но тут же одернула себя. Именно Куинн предложил ей этот заказ, пообещав заплатить баснословную сумму. А кроме того, она жила в его доме, и, самое главное, он позволил ей работать с таким потрясающим алмазом. Мне, что и говорить, повезло, и нехорошо, если я буду вести себя совсем уж по-свински.
— Если вам интересно… — пожав плечами, проговорила Дени, а про себя подумала: какая, в конце концов, разница понравится ему или нет украшение, деньги-то он мне все равно заплатит.
— Весьма, — кивнул Куинн. Открыв одну из папок, он вытащил пару листов и начал молча рассматривать их.
По выражению его лица Дени не могла определить, нравятся ему ее рисунки или нет. Лицо Куинна оставалось абсолютно бесстрастным, и только длинные ресницы чуть подрагивали.
Дени старалась убедить себя, что ей безразлично его мнение. Но при этом все время нервно грызла большой палец.
Чтобы хоть как-то успокоиться, она принялась разглядывать Куинна. Густые черные волосы падали ему на лоб и лезли в глаза, мешая смотреть. Время от времени он отбрасывал их назад, но стоило ему чуть ниже наклониться над рисунком, как волосы опять падали на глаза.
Какие у него длинные тонкие пальцы, отметила про себя Дени. Узкие высокие скулы, нос с горбинкой и синие, глубоко посаженные глаза. Да он похож на известного киноактера, черт, как же его фамилия? Не помню!
Дени как раз недавно видела фильм с его участием, но сейчас его фамилия начисто вылетела у нее из головы.
Словно почувствовав ее пристальный взгляд, Куинн оторвался от рисунков и вопросительно посмотрел на нее. Дени покраснела и быстренько притворилась, что полностью занята едой. Куинн вновь погрузился в изучение эскизов, а Дени продолжила свое увлекательное занятие.
В конце концов она пришла к заключению, что Куинн — чересчур красивый, чудовищно привлекательный, слишком соблазнительный и вообще не вписывается в обстановку ее мастерской.
— Неплохо! Совсем неплохо! — услышала она его голос и от неожиданности вздрогнула. — За последнее время вы явно многому научились, и ваши работы стали более зрелыми и самостоятельными.
