несколько минут назад.
Но я не хотел, чтобы в ее глазах она меня видела, как все.
– О, да, Зейн, это очень хорошая шутка, – мелодичный смех полностью очаровал мои уши, и даже суть была не в том, что я неудачно, но смешно пошутил.
Мне нравилось, когда наш смех сливался в единый, словно какая-то музыка. По большей части из-за неё.
Мне нравилось то, что мои глупые слова вызвали на ее лице улыбку до ушей, словно это было всем, что только требовалось. Больше нет тихих ночей с дымом, больше нет одиночества в воздухе, это настолько завораживающее чувство, что я не хочу, чтобы это прекращалось.
Ее смех был необычным. И нет, не как в большинстве книг. Они описывают идеал смеха, но разве хоть раз кто-нибудь встречал «идеальный» смех? Он не может быть идеальным для всех, только для кого-то одного.
Ее смех был искренним, что заполняло каждую частичку внутри моего тела, и так, чтобы там даже не оставалось пустого места. Нигде.
– Я хотел поговорить с тобой, кое-о чем, но тебе может не понравится эта тема, – я посмотрел на кусты, где мы встретились первый раз. Я все ещё чувствовал запах ее сигарет, словно снова оказался в те минуты. Это смешивалось с запахом воспоминаний и новых цветов.
– Говори, Зейн. Если это какая-то душевная тема, я поговорю только с удовольствием, – она снова улыбнулась мне широкой улыбкой, которая внесла лучик света.
– Когда ты уходила… у тебя выпал один листочек из дневника, – мой голос был от части наполнен страхом, потому что мне было жутко разговаривать о том, как она ушла.
Я бы мог заговорить с ней совершенно о другом, но мне нужно был показать ей, что наши мысли совпали точь-в-точь.
Джиджи нахмурилась, видимо вспоминая, что, оказавшись дома, она не застала маленький обрывок. Она могла трясти блокнот так усердно, чтобы морально устать и расстроиться.
– Не поверишь, но те слова полностью совпали с моими, – я ухмыльнулся, волнуясь настолько сильно, что меня начало трясти.
Девушка поняла, о чем я говорю. Ее взгляд все равно выражал то же самое, что и пару минут назад. Счастье.
– Одержимости делают нас людьми, – прошептали в унисон мы, следом звонко смеясь.
Мне хотелось коснуться ее мягкой кожи, взять за руку и увести на берег океана, чтобы после сказать красивые слова. Но я ведь знал, что нахожусь в сказке.
– Какая твоя одержимость? – с насмешкой спросил я, беря в руки какой-то кустик, чтобы сорвать маленький цветочек.
– Я Джиджи Хадид и у меня одержимость кофе, которая может мне навредить, – она сделала специально серьёзный вид, чтобы сыграть, будто в анонимном клубе, где делятся проблемами.
Я засмеялся вновь, чувствуя, как приятно сдавило в груди из-за недостатка воздуха.
– Я Зейн Коулман, и у меня зависимость от сигарет, я могу подавиться дымом и умереть, – пытаясь сдерживать прекрасное чувство и смех, я попытался показаться таким же серьёзным, но не получалось.
Мне это и не надо было, потому что это ни к чему.
– Во-первых, – девушка смеялась со мной, пытаясь сказать что-то. Это были тупые шутки, но она смеялась.
– Не зависимость, а одержимость. Во-вторых, почему подавишься? – я оторвал полностью цветок с лепестка, протягивая руку к ней с ним.
Девушка сначала не поняла, что я хочу сделать, но была совсем не против. Мне хотелось убрать цветок ей за ухо, как только я наткнулся на эти крохотные лепестки.
Окончательно оставив цветок в ее волосах, Джиджи потянулась за той же веткой. Ее движения были такими плавными и мне так хотелось разговаривать с ней шёпотом о всякой чепухе. Например, почему этот лепесток такой маленький?
Девушка привстала, дотянувшись до меня. Ее руки медленно и аккуратно пытались сделать тоже самое, что и я пару минут назад, но проблема была в том, что у меня не было таких длинных волос.
– Я Зейн Коулман, и я одержим курением, – с тоской прошептал эти слова, наблюдая за тем, как ее тело с запахом мёда склонялось надо мной в попытках закрепить фиолетовый цветок.
Ее одежда была всегда такой простой, что мне так нравилось. Сегодня на ней была шелковая рубашка и джинсы. Волосы до сих пор закручивались от влаги и кое-где можно было точно найти завиток светлых волос.
– Пойдём к берегу? – мягко предложила она, когда наш смех полностью прекратился.
Настроение плавно переходило в грустное, но рядом с ней это скорее было спокойствие.
Девушка взяла меня за руку, таща из сада к воде, пусть я и не сильно горел желанием вставать.
Волны бились о камни так сильно, что хотелось точно также внутри. А больше хотелось окунуться в холодную воду и забыть обо всем.
Вы можете сказать, что я глупый, что я не задумываюсь над тем, кто я такой. Просто я тот, кто я есть.
Джелена посмотрела на меня, пока внутри опять смех хотел вырваться наружу. Я отпустил ее руку, прощаясь с теплом.
Но мне нужно было подойти к воде, пока девушка так мечтательно смотрела на полную Луну. Но сегодня светила ярче всех далеко не Луна, а она. Та девушка с запасными сигаретами.
Набрав в руки побольше воды, я побежал к ней, пытаясь сдерживать смех. Вода полетела прямо на неё, на что та громко закричала от удивления, а потом побежала за мной, хохоча.
Мне нравилось это мгновение, когда она бежит мне отомстить водой, как ее смех слышится почти везде и как становится на душе хорошо.
Мне нравилась это картина.
Только я, она и луна.
И ты будешь слушать своё сердце, даже если оно разбито.
Я где-то утратил частичку себя,
Пока курил на балконе.
Я стану твоим зовом о помощи.
Влюбляться – это то, чего я боялся всю свою жизнь и видимо лишь по одной причине. Я всегда считал, что любовь – это боль, которая причиняет слишком много страданий. Хотя может быть, это вовсе не так. Наверное, я просто никогда не влюблялся.
Но знал, каково это ждать и не дождаться. Либо сорваться, либо просто надеяться на другое.
И мне кажется, что я нашёл себя в строчках ее дневника, в
