Но ей был приятен его комплимент. — В любом случае спасибо за приглашение. Я уверена, что у тебя есть дела поважнее, чем водить меня по выставкам.
— Брось. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. К тому же я и сам туда собирался.
Заперев дверь дома, Шантель спустилась с крыльца, возле которого стоял «бугатти» Джулиана. Она знала, что он любил быстрые машины и быстрых женщин. Через пять минут они уже подъезжали к галерее.
— Художник — мой друг из «Морхауса», — сказал Джулиан, когда они выходили из машины. — Он бросил учебу, потому что колледж был не для него, но я всегда знал, что он своего добьется. Поэтому я хочу его поддержать.
Шантель коснулась руки Джулиана:
— Ты хороший друг.
Неожиданно у нее возникло странное чувство. Она обернулась, но не увидела в фойе ничего необычного. «Так почему же мне кажется, что за мной наблюдают?»
— Ну, идем же. — Джулиан потянул ее за руку. — Я познакомлю тебя с моими друзьями.
Шантель еще раз оглянулась, но увидела лишь несколько увлеченных друг другом парочек.
Не похоже, чтобы она здесь кого-то знала.
Почему?
Продолжал спрашивать себя Роман, стоя рядом с Кеке Уайтт, новой инстаграм-моделью.
Месяц назад они познакомились на одной вечеринке, и Кеке намекнула, что в эти выходные приедет в Атланту.
Всю неделю Роман отчаянно пытался вырваться из бесконечного цикла кинопленки, что прокручивалась в его голове. Он видел Шантель в своих объятиях, слышал ее тихие стоны, чувствовал ее ноги вокруг своих бедер, когда она привела его туда, куда не удавалось привести его ни одной другой женщине.
В нирвану.
Поэтому, когда Кеке предложила пойти на открытие художественной галереи, о которой она слышала от своих друзей, он согласился. Они немного выпьют, а там будет видно.
И никак не ожидал увидеть здесь Шантель. Можно было пересчитать по пальцам, сколько раз он сталкивался с ней за последние десять лет.
А теперь? Два уик-энда подряд? Такое было просто немыслимо.
И вот он здесь, с Кеке, прячется на другой стороне галереи и пялится на нее, словно какой-то безнадежный идиот.
Проклятие.
И как теперь выбраться отсюда, чтобы она его не заметила?
— Как тебе это? — Кеке указала на абстрактное полотно с мириадами цветов — от черного до розового, от золотого до бирюзового. Это было похоже на волну, в которой можно было увидеть и лицо. — Интересно, не правда ли?
— Несомненно. — Роман обнял ее за талию и повернул так, чтобы они не смотрели на Шантель. — А что ты скажешь, если мы сейчас свалим отсюда?
— Роман! — окликнул его Джулиан.
Брата он проигнорировать не мог. Роман повернулся.
Шантель посмотрела на них. Сначала на него, потом на Кеке, потом снова на него. На мгновение на ее лице отразилась обида, потом оно словно окаменело.
Джулиан подошел и протянул ему руку.
— Привет, Роман. Что ты здесь делаешь? Не думал, что ты большой ценитель искусства.
— Это не его вина, — сказала Кеке. — Это я его сюда затащила.
Роман представил их друг другу.
Джулиан улыбнулся.
— Я так и знал. Ром не отличит Пикассо от Ван Гога.
Роман вперил в него грозный взгляд:
— Огромное спасибо тебе, братишка.
— О, без проблем, — невозмутимо отозвался Джулиан и повернулся к Кеке: — А вы не хотели бы посмотреть экспозицию наверху? У моего друга там несколько отличных работ.
— Ты не возражаешь, Роман? — спросила Кеке, невинно хлопая густо накрашенными ресницами.
— Конечно нет.
Что еще Роман мог сказать? Он смотрел, как они поднялись по лестнице, а когда повернулся к Шантель, та уже направлялась к выходу.
— Шантель, подожди! — Роман догнал ее. — Нам нужно поговорить.
Она даже не остановилась.
— Для этого у тебя была целая неделя.
Роман схватил ее за руку:
— Мне очень жаль, Шантель… Ты это хотела услышать?
Она покачала головой, на ее лице отразилось разочарование.
— Ты извиняешься только потому, что тебе пришлось встретиться со мной. Но я поняла намек. Так почему бы и тебе не понять, что я не хочу тебя больше видеть.
О нет, он ей не поверил. Если бы ей было все равно, она бы так не горячилась. Он потянул ее за руку в небольшую нишу, где никого не было.
— Какое ты имеешь право так со мной обращаться? — Глаза Шантель пылали от гнева.
И, черт возьми, его это заводило! С этой стороны он ее еще не знал.
«Со мной что-то не в порядке? Почему эта женщина так на меня действует?»
Всю неделю он пытался убедить себя, что просто все выдумал. Всю эту химию между ними. Он наказывал себя работой допоздна и изнурительными тренировками в тренажерном зале. Но его тело знало его желания лучше. Его тело знало, что есть только один способ утолить голод, который она разожгла в нем.
Он смотрел на ее губы и не мог от них оторваться. Ее губы обещали ему рай.
— Шантель, прости. Скажи, что ты хочешь любви так же, как и я.
Она осознала сексуальное напряжение только тогда, когда услышала гулкие удары своего сердца. Почему она раньше ничего не почувствовала. Ее бесило, что он так действовал на нее, но ничего не могла с этим поделать.
Словно пребывая в каком-то трансе, она кивнула.
Роман наклонил голову и поцеловал ее. От прикосновения его губ ее соски превратились в набухшие пики. Он завладел ее ртом, издав низкое рычание, и ее губы сами собой приоткрылись, чтобы позволить его языку скользнуть внутрь. Он целовал ее с полной самозабвенностью, как будто они не были там, где их в любой момент могли увидеть.
Потом он отстранился. Его глаза блестели.
— Поедем ко мне домой.
Его слова были для нее как ушат холодной воды.
Ну вот! Она снова попала в плен своих гормонов.
«Что он обо мне подумает?»
Чувствуя к себе отвращение, Шантель оттолкнула его. Она никогда не будет значить для него больше, чем игрушка для секса.
— Я никуда с тобой не поеду, — сказала она.
— Не понимаю. Мы оба взрослые люди. Зачем отказывать себе, когда ясно, что ты меня хочешь?
Шантель опустила глаза и сквозь тонкую ткань блузки увидела очертания своих сосков. О, черт! Чтобы скрыть смущение, она использовала гнев.
— Этот довод может сработать с другими женщинами, но не со мной. Между нами ничего больше не будет. Ни сейчас, ни потом.
— Я думаю, что вашему сыну понравится в Атланте, Тим, — сказал Роман, когда они с отцом Джексона Кертиса
