Дома он открыл дипломат, полученный при встрече.
Там лежали деньги, несколько фотографий заказанной жертвы, адрес, место работы. В отдельных конвертах – фотографии телохранителей, время их работы, адреса посещений и график передвижений за последний месяц, характеристики зданий, машин, людей, местности, видеокассеты.
А еще – разобранная винтовка иностранного образца, оптика и патроны.
Все как всегда.
Кроме одного: с фотографии на него смотрела женщина.
Вечером он долго сидел, изучая материалы.
Старался понять свою жертву, влезть в ее шкуру.
Так он делал всегда.
И приступал к работе, только полностью поняв и прочувствовав повседневную жизнь того, кого ему определили на казнь.
Судя по характеристике, его подопечная была дамой сильной и деятельной.
Болела редко. Патологий не было.
Следовало понять, где ее можно взять.
Помощников у него не было.
Работал всегда один.
И жил один.
Два раза в неделю приходила убраться и постирать его дальняя родственница, пожилая и тоже одинокая; он платил ей немного и отдавал что-нибудь ненужное из продуктов и одежды.
Друзей у него не было.
А женщин и знакомых он домой не приводил.
С женщинами особых проблем не было, точнее сказать, они никогда не становились главным в его жизни.
Знакомился он с ними легко. Был всегда вежлив и аккуратен. Но романы заводил, лишь закончив работу, где-нибудь на отдыхе.
А отдых почти всегда бывал долгим и насыщенным. На него он тратил почти весь гонорар за очередную жертву.
Работу свою он считал вполне обычной, не лучше и не хуже любой другой, и не менее необходимой обществу.
В бога он не верил, но полагал, что там, в космосе, есть какая-то сила, определяющая все, что творилось и будет твориться на нашей земле. Зная о религии лишь понаслышке, он, как и многие сомневающиеся атеисты, представлял Добро и Зло по-своему.
Вот поэтому он недолго думал, когда ему почти сразу после армии предложили эту работу.
Раз уж все решено заранее, его согласие или отказ вряд ли изменят высшее предначертание.
С тех пор прошло почти пятнадцать лет.
Сейчас он уже плохо понимал, для кого и во имя чего выполняет эту свою работу, хотя хозяева остались прежние.
Но порой приходилось убивать таких людей, которых ранее охраняли и оберегали очень тщательно.
Но он никогда, никого и ни о чем не спрашивал.
Просто начал после каждого выполненного задания заходить в православный храм. Там он неумело крестился, поспешно ставил две свечи – одну за упокой души убитого, другую за свое здравие – и незаметно уходил.
Но приходил туда снова и снова, видимо, повинуясь генетическому зову предков, столетиями обретавших душевный покой среди икон и молитв.
Хотя в церкви он чувствовал себя всегда неуютно и скованно, старался не смотреть в глаза ликам на иконах.
Ему казалось, что святые осуждают его за то, что он делает.
Но он гнал эти мысли от себя и считал, что его работа была серьезной и нужной и не терпела ни малейшего дилетантства.
Тем более в нынешнее смутное время, когда спрос на услуги такого рода сильно вырос и в это серьезное дело валом повалили случайные люди.
Ему уже приходилось убирать таких ребят; они работали из рук вон плохо.
Он прекрасно понимал, что когда-нибудь придет и его время, рано или поздно кто-то даст команду убрать и его.
Но к этому он был готов и верил, что опыт и интуиция вовремя подскажут, что началась охота уже на него, и он успеет уйти.
Еще лет пять назад он подготовил себе тщательно залегендированную жизнь: в другом городе, с квартирой, женой, детьми и незаметной профессией агента по продаже мебели, с новыми именем, фамилией и возрастом.
Только бы не пересидеть.
Можно было бы уйти и сейчас, но держала его профессия. В случае ухода пришлось бы забыть все, что до сих пор было смыслом его жизни, отбросить целый мир, привычный и по-своему уютный.
Так что пока он работал.
Работал так, чтобы, убив, не быть убитым.
Он рассортировал то, что было в дипломате.
С фотографии на него смотрела полноватая женщина лет сорока, темненькая, не красавица, но приятная, взгляд глубокий, глаза карие.
Одевается дорого и со вкусом.
Много драгоценностей, в основном бриллианты и золото.
Машины две, обе «Мерседес-600».
Охрана профессиональная.
Живет за городом в коттедже, больше похожим на дворец для приемов, чем на дом для жилья.
Двое детей, сын и дочь. Учатся в Швейцарии.
Не замужем. Развелась давно. С мужем не встречается.
Есть влиятельный друг, известный политик, намного старше ее.
Ведет активную сексуальную жизнь.
На данный момент влюблена в молодого певца из модного ансамбля.
Дважды ездила с ним на Канары.
Алкоголь употребляет мало и редко.
Подруг нет, родителей тоже.
Возглавляет крупную промышленнофинансовую группу.
Ей же принадлежит контрольный пакет.
Знает, что на нее открыта охота – видимо, много взяла и не поделилась.
Поэтому ведет себя очень осторожно.
Изучил охрану.
Ребята серьезные.
Маршруты ограничены.
Теперь стало понятно, почему заплатили так много и срок исполнения увеличили вдвое против обычного.
Просмотрел несколько видеокассет.
Ее приезды в офис на банкеты, к себе домой.
В отдельном конверте лежали две кассеты, о которых говорил заказчик во время встречи у озера.
Обе с записью ее постельных сцен, сняты на сверхмедленно записывающей аппаратуре.
Одна – с тем политиком.
Другая – в компании с несколькими молодыми людьми. Один, кажется, ее охранник.
Отложил их до поры в сторону.
Еще раз все внимательно просмотрел, сложил и убрал в тайник.
Оставил только одну фотографию, которая приглянулась ему более других.
Вставил ее в рамку и поставил на письменный стол.
Теперь они будут дней десять всегда рядом.
С фото она улыбалась ему. Он, склонив голову, долго смотрел на нее.
Убивать женщин ему еще не приходилось.
Два дня он осторожно наблюдал за ней в контрольных точках.
Ни дома, ни у офиса ее не взять.
Пытался сесть на хвост.
Но с первого же маршрута сошел: у ее машин спецпропуск с мигалкой, уходили быстро, под любые знаки.
Где и как?
Решая этот вопрос, он два дня лежал дома, курил и все смотрел, смотрел на ее фото.
Было два пути.
Либо обмануть ее охрану, либо как-то вывести ее из ее привычного ритма жизни, чтобы она сама себя подставила.
Если идти по первому пути, то вместе с ней надо ложить и охрану.
А он всегда считал этих парней своими коллегами и потому старался не лишать их жизни без веских причин.
Ему заплатили только за ее жизнь.
Одну ее и надо было забирать.
Значит, второй путь.
Он почти вжился в ее характер и, как ему показалось, стал ее понимать.
