напарника, возможно, появилась зацепка. Нам нужно поболтать с работником лаборатории по имени Герберт Брэнтли.
Джейкоб поднял бровь.
— Это еще кто?
— Бывший сотрудник больницы, у которого после пожара вдруг появилась куча денег.
Пэйтон тщательно осмотрела коттедж матери в поисках того, что оставил ей таинственный незнакомец, но ничего не нашла. Может быть, мама все-таки это придумала?
Так или иначе, ей стало немного легче. Мама готовилась лечь в постель, и Пэйтон тихо радовалась, что она еще способна самостоятельно одеваться и есть. Грустно смотреть на пациентов, которые уже не могут обходиться без помощи. Потеря собственного достоинства — тяжелейший крест.
Пэйтон подоткнула одеяло, проверила, есть ли вода в стакане на тумбочке. Бледное лицо мамы осветилось улыбкой. Она ласково коснулась щеки Пэйтон.
— Я ценю каждый наш с тобой день, милая.
У Пэйтон защипало в глазах, но она быстро сморгнула набежавшие слезы.
— Я рада, что мы вместе, мама.
С приходом осени дни становились все короче, и казалось, с маминой памятью происходит то же самое. Несмотря ни на что, Пэйтон все еще тревожили слова матери о визите незнакомца. Доктор Свитуотер, врач-гериатр «Золотых садов», предупреждала Пэйтон, что деменция может вызывать галлюцинации.
Пэйтон поцеловала мать в щеку и укрыла ее белым вышитым покрывалом. Несколько минут она просто стояла и смотрела на мать.
— Я всегда буду рядом, мама.
Перед тем как выйти из комнаты, Пэйтон проверила, заперты ли окна, включая большое французское окно в пол, потом прошла в крошечную гостиную, прибрала там и наконец направилась к себе. Усталость валила ее с ног, но Пэйтон по привычке обвела внимательным взглядом парковку и соседние здания. За деревьями возле розария вдруг что-то шевельнулось.
Пэйтон застыла. Сердце колотилось о ребра. Неужели мама ничего не придумала?
Герберт Брэнтли проживал в Риверз-Эдж, в тридцати милях от Уистлера и не так уж далеко от «Золотых садов».
— Как дела у Коры? — спросил Лиам. Джейкоб был за рулем.
— Мечтает поскорее родить и наконец снова увидеть свои пальцы ног, — усмехнулся брат.
Около мили они спускались по извилистой горной дороге, затем свернули на более узкий проселок. Машину подбрасывало на ухабах, под колесами хрустел гравий. Еще через полмили показался коттедж с треугольной крышей. Лиам заметил, что под навесом стоит укрытый чехлом автомобиль — очевидно, тот самый кабриолет.
Джейкоб припарковался. Выбравшись из машины, они оглядели местность и направились к дому. Джейкоб постучал в дверь, и через несколько секунд им открыл невысокий крепкий мужчина в спортивных шортах и с банкой пива в руке. Волосы у него были всклокочены, правую бровь пересекал длинный шрам, а нос выглядел так, будто его сломали — и не один раз.
— Герберт Брэнтли? — осведомился Джейкоб.
Крепыш посмотрел на него, на Лиама и покачнулся на пятках.
— Да. А в чем дело?
Джейкоб представился, назвал Лиама, а Лиам показал свое удостоверение.
— Мы бы хотели поговорить с вами о пожаре в больнице Уистлера. Мы можем войти?
— Сейчас? — Герберт поколебался и оглянулся через плечо назад, в комнату.
Возможно, он не один?
— Да, сейчас. Это займет всего несколько минут, — сказал Джейкоб. — И это очень важно.
Бывший лаборант запустил пальцы в волосы и вздохнул.
— Ладно. Подождите минуту здесь.
Он закрыл дверь. Лиам и Джейкоб остались стоять на крыльце.
— Кажется, он хочет что-то спрятать. — Джейкоб положил руку на револьвер. — Может, наркотики?
— Вполне может быть. — Лиам повернул круглую ручку, и они вошли внутрь. Герберт как раз выходил из ванной. До них донеслось урчание сливного бачка. — Ну вот. Он как раз от них избавился.
Джейкоб чертыхнулся. Герберт оглянулся, заметил их и поспешил навстречу.
— Я думал, вы ждете снаружи.
— Мы замерзли, — невозмутимо объявил Лиам и одарил его своим фирменным взглядом. — А теперь присядем, Герберт.
Не посмев возразить, Герберт раздраженно уселся на коричневый кожаный диван, сильно потертый. По обеим сторонам камина стояли два обитых клетчатой тканью кресла, а в центре — кофейный столик грубой работы. Хозяин дома определенно потратил деньги не на обстановку, а на средства передвижения.
— Не понимаю, зачем вы здесь. — Герберт почесал выпирающий живот. — Я имею в виду, почему сейчас? Пожар произошел пять лет назад.
— Но дело не закрыто. Виновный все еще не найден. Мы надеемся, что вы сможете добавить что-то новое к своим показаниям.
Толстым большим пальцем Герберт стер с банки пива конденсат.
— Ну не знаю. Я уже говорил копам. Не видел ничего подозрительного.
— Где вы находились, когда начался пожар? — спросил Джейкоб.
— В отделении интенсивной терапии. Как только зазвучала тревога, все бросились выводить пациентов на улицу.
— Вы были там с медсестрой Уэйс? — уточнил Лиам.
Герберт перевел взгляд на свою руку и поскреб подлокотник.
— Да. Хотя я был в смотровой с пациентом с симптомами инсульта. Медсестра Уэйс была в другой смотровой с другим пациентом.
— Она находилась в отделении все время до начала пожара или в какой-то момент выходила? — спросил Джейкоб.
— Ее пациенту стало хуже, поэтому она выбегала за тележкой с медикаментами.
Лиам сложил руки на груди.
— Эта тележка хранилась, случайно, не возле архива?
Герберт непонимающе сдвинул брови.
— Все оборудование хранится в отдельном помещении, оно доступно всем, кому понадобится. Доступ к лекарствам для экстренных случаев имеет только медсестра, которая знает код.
— Как Пэйтон?
Герберт кивнул.
— Да. В тот вечер главной медсестрой была она.
— Не видели ли вы кого-нибудь подозрительного в отделении или, может, в коридоре, у входа? Еще где-то?
— Я ничего не помню. Как я уже сказал, ночка выдалась та еще.
То же самое они слышали и от Пэйтон.
— Я думал, у вас есть подозреваемый, — продолжил Герберт. — Парень, у которого умерла жена. Он хотел отомстить больнице или что-то вроде того.
— Все верно, — ответил Джейкоб. — Собственно говоря, он задержан, и мы его допрашиваем.
Герберт вытаращил глаза.
— Он это сделал? Да?
— Мы не вполне уверены, — уклончиво заметил Лиам. — Вы ведь дежурили и в ту ночь тоже. — Он намеренно сделал паузу и впился глазами в Герберта. У того был такой вид, словно он хотел немедленно убежать.
— Да, но… В тот раз я не был в отделении интенсивной терапии. А Пэйтон была.
Итак, снова Пэйтон.
— Мистер Инман утверждает, что нечаянно услышал, как Пэйтон говорила с кем-то о некой ошибке. Однако ничего конкретного он сказать не может. Вам что-нибудь об этом известно?
Герберт шумно сглотнул.
— Нет. Я знаю, что он об этом рассказывал, но сам ничего не слышал. — Он пожал плечами. — Кстати, медсестра Уэйс мне нравилась. Если она что-то натворила, уверен, это была чистая
