сердце забирать?
Парень кидает на мою подругу хмурый взгляд и поджимает губы. Поворачивается ко мне. Скользит внимательным взглядом по руке. Особенно долго задерживает его на шарфе.
— Катюш, прости, — Марк склоняется ко мне и шепчет так тихо, чтобы Юля не услышала. — Я не хотел причинить тебе боль. Просто… Я разозлился на этого… хама. Ты меня извини, я случайно.
— Марк, я не злюсь, — улыбаюсь и кладу руку на сжатый кулак молодого человека.
— Я рад. Катюш… Ох, — проводит рукой по волосам, а затем машет рукой. — Я пойду готовиться к контрольной. Если вдруг нужна помощь… Обращайся.
— Кате нужна будет, — подаёт голос Юля. — Физика – наука, которая ей не поддаётся.
Марк не поворачивает голову к подруге. Улыбается мне, его щёки краснеют, и уходит из столовой. И только в миг, когда его ровная спина скрывается за дверьми, я зачем-то поворачиваю голову и кидаю взгляд на Игната. Чернышев сидит в напряжённой позе, поставив локти на стол и сверля меня тяжёлым взглядом. В горле пересыхает. Тяжело сглатываю и поворачиваюсь к Юле, которая доедает суп.
— Пойдём в класс, Юль? Я бы тоже хотела подготовиться к контрольной.
— Ой, да что там готовиться, Кать? Ты всё равно ничего не понимаешь! Дарья Игоревна договорится, — Юля с пренебрежением фыркает.
— Ты доедай, а я пойду, — мне просто невыносимо сейчас находиться в столовой.
Девушка пожимает плечами. Я подхватываю рюкзак и направляюсь на третий этаж к кабинету физики.
Я сажусь на подоконник и раскрываю учебник, пролистываю его, вспоминаю пройденный материал. Болтаю ногами, шепчу про себя формулы, надеясь, что смогу вспомнить их в нужный момент на контрольной работе.
И совсем не замечаю, что ко мне подходит Чернышев. Только тогда, когда ладонь молодого человека ложится на моё колено, я вздрагиваю и отрываю глаза от учебника.
— Гляди, Зубрилка несносная, я между твоих ног.
Глава 6
Глава 6
Катя
— Боже, Игнат! — мой голос звенит от напряжения.
Он тихо и хрипло смеётся и забирает из моей руки учебник. Откидывает его на подоконник рядом, заправляет волосы за ухо и с рычанием спрашивает, сверкая глазами:
— Что этот от тебя хотел?
— Игнат… Он извинялся. Почему ты такой грубый?
— Грубый? — сжимает мои колени, вызывая в моём теле странную реакцию. — Этот мудак повредил тебе руку, а ты его защищаешь.
— Он просто разозлился, — шепчу тихо. — Он… Просто ты влез в наш разговор, вот Марк…
— Какая ты Зубрилка бесячая, — кривит губы. — Невыносимая.
— Я же… Я же к тебе не лезу, Игнат. Я твоего внимания не добиваюсь. Я ведь…
—Сядешь на физике со мной, — перебивает грубо, вскинув руку и пальцами сжав мои губы. — Я решу за тебя контрольную, Зубрилка. И когда ты молчишь, а не блеешь, как овца, ты выглядишь умнее.
— Ты хам! — выдыхаю с обидой в голосе.
— А ещё мудак и тварь, Зубрилка, — кривится. — Учти, Бунтарёва, сядешь со своей подружкой, за шкирку пересажу. Я дважды не предлагаю.
Уходит. А я остаюсь сидеть на подоконнике, хлопать глазами и пытаться понять, что только что произошло.
Грубые слова Игната ранят. Я спрыгиваю с подоконника, поворачиваюсь к окну и смотрю во двор, где некоторые школьники сидят на лавочках. Стекло холодное, поэтому я прижимаюсь к нему лбом, чтобы привести чувства и мысли в порядок.
Мой взгляд замирает на крыльце, на которое выходит Чернышев. В его руках появляется Никотиновая палочка. Мне мерещится, что я вижу, как огонёк зажигалки освещает его лицо, заострённые черты лица. Я поднимаю руку и пальцами прикасаюсь к стеклу. Мне кажется, что я могу прикоснуться к нему. Обвести черты лица.
Меня поражает и пугает то, что за один день мои чувства изменились настолько резко. На сто восемьдесят градусов. Если раньше я никогда не смотрела в его сторону, то сейчас я не могу отвести от него глаз. Он вызывает во мне самые разнообразные желания. Сильные. Запредельные. Не поддающиеся никаким доводам разума.
Я наблюдаю за парнем, пока не звенит звонок на урок. Его ленивые движения завораживают. То, как он поднимает и опускает руку. То, как выпускает дым. Я никогда раньше не смотрела на него так. Никогда не рассматривала, как объект интереса. А сейчас я не могу отвести от него глаз. Странные эмоции распирают грудную клетку.
И только звонок на урок вырывает меня из странного, сладкого дурмана, в который я проваливаюсь. Я прячу учебник в рюкзак, закидываю его на плечо и иду в кабинет.
Сажусь на самую заднюю парту, которую никто не занимает. Класс заполняют одноклассники. Юля с удивлением смотрит на меня, выгибает аккуратную бровь, но ко мне не подсаживается. Занимает своё место на третьей парте.
Когда в класс заходит Игнат, я вся напрягаюсь. Смотрю на парня, который хмурым взглядом окидывает класс. Карие глаза замирают на мне. На лице невозможно прочитать эмоции. Он с отрешённым видом приближается к парте. Кидает на пол рюкзак. Садится. От него пахнет морозом и никотином. И я втягиваю этот запах. Ещё раз. И ещё раз.
Нам раздают тетради для самостоятельных и контрольных работ и сборники с задачами. Игнат забирает себе обе тетради, первой открывает мою. Решает мой вариант за двенадцать минут. Возвращает тетрадь мне.
— Сделай вид, что пишешь, — велит глухо.
Я беру ручку в левую руку и до конца урока сижу над тетрадью, вглядываясь в ровные буквы на листе, написанные Чернышевым. Когда раздаётся звонок и у нас собирают тетради, Игнат выходит из кабинета, не кинув на меня больше ни единого взгляда.
Я бегу за ним. Слышу за спиной, как меня окликает Юля. Но мне сейчас необходимо поблагодарить молодого человека за помощь. За то, что он так просто и быстро решил
