Ознакомительная версия.
Я нырнул, схватил аптечку и поплыл обратно, борясь с течением. Я погрузил одну руку в песок, подтянулся, уцепился другой рукой. Три рывка — и я выбрался из реки, которая хотела унести меня в море. Я вскарабкался на утес, опустился рядом с Эбби, достал последний шприц с допамином и сделал ей инъекцию, а вдогонку вколол дексаметазон.
— Эбби, пожалуйста, очнись. Не уходи. Еще рано.
Я порылся среди использованных шприцев, нашел последний леденец с «Актиком», сорвал обертку и сунул ей за щеку. Три лекарства подействовали незамедлительно.
Она зашевелилась.
— Ты когда-нибудь нарушал свое обещание?
Я посмотрел на реку. Эбби коснулась моего лица и глубоко вздохнула.
— Тогда не начинай сейчас.
Я снова устроил жену у себя на коленях, и мы вместе съехали на берег. Там я положил ее на песок и начал рыться среди мусора, ища хоть что-нибудь плавучее. Кусок пластмассы, старая канистра, немного пенопласта. Если Эбби будет держаться на воде, я могу плыть рядом. Мы все еще способны закончить путь.
Я подумывал о том, чтобы связать плот, но плоту не преодолеть поворот у Чертова Локтя. Я пробежал вверх и вниз по берегу, порылся в каждой груде мусора, перевернул каждое бревно. А потом нашел то, что надо.
В песке неподалеку от утеса лежала балка. Старая, изъеденная с одного конца червями, грубо обтесанная — скорее всего вручную, метров десять в длину. А главное, она могла держаться на плаву.
Балка была тяжелая, поэтому я вернулся к Эбби и понес все, что у меня осталось дорогого, вниз по берегу. Мы добрались до бревна, я уложил на него жену так, чтобы ее руки свешивались с обеих сторон, и оттолкнулся. Я цеплялся за переднюю часть балки и направлял ее на быстрину. Течение подхватило нас и понесло.
Со своего места я мог выравнивать бревно, поддерживать жену и даже рулить. А главное, я мог смотреть на Эбби. Мы пробыли в воде несколько минут, и она шевельнулась. С ее лица текла кровь, капала на бревно и смешивалась с водой.
Река была переполнена, такого количества воды я даже представить себе не мог. Как и скорости. Даже без весла и со мной на буксире мы проделывали восемь-девять километров в час. При обычной высоте воды меня протащило бы по острым как бритва устричным залежам, располосовав спину и ноги. Но паводок все изменил. Единственной проблемой оставался Чертов Локоть.
Течение и вес бревна позволяли нам держаться посередине реки. Точнее, у нас не оставалось выбора. Чем дальше мы плыли, тем чаще попадались настоящие волны, с белыми барашками. Вскоре они начали перекатываться через Эбби. С одной стороны, они не могли утопить бревно. С другой стороны, они чуть не утопили меня. Я висел, цепляясь за балку, и толкался ногами, но толку было мало.
Мы проплыли километр, второй, свернули на юг у Роз-Блаф и наконец вышли на финишную прямую перед Чертовым Локтем. Вокруг все кишело рыбой. Вода залила глинистые берега и вымыла крабов из норок. Некоторые повисли, уцепившись за осоку огромной клешней, а другие беспомощно плавали в воде.
Я услышал Локоть задолго до того, как увидел его.
Чертов Локоть — последний поворот перед городком Сент-Мэрис. Там, где сливаются два потока, река издает приглушенный рев, как на порогах. Волны достигают высоты, достаточной, чтобы утопить любое каноэ. Когда я работал речным гидом, мы огибали Локоть, закладывая широкий крюк на юг. Но сейчас я висел на бревне и не мог им управлять. Мы упустили возможность свернуть.
Шум разбудил Эбби. Она схватила меня за руку и уцепилась ногами за бревно. Вода перекатилась через нас и начала дергать во все стороны. Я обнял балку, стараясь направлять ее прямо, но, боюсь, толку было не много. Цепляясь за бревно, я нащупал углубления на дальней стороне, обхватил одной рукой Эбби, запустил пальцы в пазы и повис. Мы миновали Локоть, свернули на северо-восток и впервые увидели вдалеке городок Су-Сент-Мари. Все дома там были белые, в воздухе покачивались сотни мачт. Я перехватил бревно с другой стороны, и тогда до меня дошло. Выемки на самом деле были буквами, вырезанными по дереву. Я посмотрел еще раз и наконец узнал эту балку. «Даже пиратам нужен Бог». Я дочитал надпись и закончил фразу.
«Будешь ли переходить через воды, Я с тобою».
Я начал толкаться ногами, направляя бревно ближе к флоридскому берегу, чтобы обогнуть городок. Издалека было видно, что вдоль причала стоят машины репортеров со спутниковыми антеннами. Журналисты и операторы торчали на пристани, разглядывая воду. Замаскированные среди мусора, мы благополучно проплыли полмили. Эбби крепко держалась за меня. Солнце давно село.
Эбби опустила голову на бревно и взглянула на дальний берег.
— Посмотри на всех этих людей…
— И что?
Она закашлялась.
— По-моему, мы доставили им уйму неприятностей.
— Ничего страшного.
Вот и городок Су-Сент-Мари. Проплывая мимо него, я успел заметить, как по причалам бродят чайки, на крышах домов сидят пеликаны в ожидании той минуты, когда вернутся рыбаки и начнут разгружать лодки. Слева показался Седар-Пойнт, поэтому я принялся бороться с течением, развернул бревно поперек реки и причалил посреди болотной травы, распугав выводок кефали. Рыба тоже искала убежища. Вода толкала нас вперед, припирая наш самодельный плот к берегу.
Мы это сделали. Прошли весь путь от Мониака.
Я поднял Эбби, вынес ее на пляж, уложил на песок и опустился на колени. Над нами возвышались подсолнухи в полном цвету. Они следовали за солнцем, и теперь их соцветия были направлены на нас.
Эбби вытянула ноги, погрузив ступни в воду. Она глубоко вздохнула и расслабилась.
— Милая… Эбби…
Вдалеке послышался рокот вертолета.
— Милая…
У нее дрогнули веки.
— Мы добрались.
Я слышал, как к нам бегут по болоту. Издалека донесся голос ее отца.
Эбби повернулась ко мне и обняла. Я вытер ей лицо платком, и он насквозь промок от крови. Говорить было трудно.
— Эбби…
Она прижалась щекой к моей ладони, приложила мой указательный палец к своему виску и закрыла глаза.
Через несколько минут ее не стало.
День первый
Солнце пробилось сквозь решетку камеры и осветило мое лицо. То же самое солнце, что разбудило нас вчера утром. Яркое и одинокое, а теперь еще и лживое. Парнишка рядом со мной принялся грызть ногти и дрыгать ногой.
В камере, куда меня отправили до суда, сидели десятка полтора мужчин. А поскольку было воскресенье, я сомневался, что судья нам обрадуется.
Парнишка наклонился ко мне:
— Ты тут за что?
Я не спал почти четверо суток, поэтому мне не сразу удалось ответить. Парнишка был костлявый, и его взгляд постоянно перебегал с места на место.
Ознакомительная версия.
