– Мистер Вулридж. Вели ему прямо сейчас послать другую телеграмму. Мне невыносима мысль, что дядя Грант думает, будто я умерла.
Виктория быстро поправлялась. К концу третьего дня она уже встала и могла ходить часами. Она чувствовала лишь легкую усталость. Согласившись, что Викторию не стоит особенно тревожить, пока она не поправится, Майра перешла в другую комнату гостиницы.
Тринити занял смежную комнату рядом с Викторией. Дядя не ответил на телеграмму, и она надеялась, что он скоро приедет.
Навещали Викторию доктор Раундтри, Майра, явно неловко чувствовавший себя Керби, шериф и Дэвид Вулридж. Тринити не оставлял ее одну ни на секунду. Он лично проверял всю ее пищу и лекарства.
Он извинился перед Майрой за свою грубость, и Майра милостиво его простила и приняла объяснение, что это было следствием перенапряжения.
Хотя они много часов проводили вместе, Майра не выказывала никаких признаков того, что узнала Тринити. Ее злило, что он постоянно отказывался от ее помощи в уходе за Викторией, но он вообще никого к ней не подпускал.
– Ты не можешь постоянно находиться рядом со мной, – сказала Виктория, тщетно пытаясь убедить его ослабить свою настороженность. – Когда-нибудь тебе придется позволить мне жить нормальной жизнью.
– Я думал об этом,– откликнулся Тринити. – Пока Майра жива, ты не будешь в безопасности. Судья может вернуться в любой день. Как только он убедится, что ты не убивала Джеба, он начнет искать истинного виновника... И обязан будет подумать о Майре и Керби. Правда, я не уверен, что мальчик имеет к этому какое-нибудь отношение...
– Он не мог иметь, – покачала головой Виктория. – Он был еще слишком молод.
– Но он выглядит до смерти перепуганным. Думаю, он подозревает, что мать его сделала что-то ужасное, и очень боится, что мы это узнаем.
– Кроме того, он был в доме, когда убили Джеба.
– Это не имеет значения. Но совершенно очевидно, что твое присутствие среди живых чем-то угрожает Майре. Она всегда будет представлять для тебя опасность, а я не могу этого допустить. Нам придется продать «Демон-Ди» и куда-нибудь уехать.
Виктория не знала, что на это ответить. Она задумалась, чего будет стоить Тринити скрыться от Майры. Тринити не убегал никогда и ни от чего, а теперь получалось, что должен это сделать... и все из-за нее.
– У тебя есть деньги, чтобы купить где-нибудь ранчо вроде «Демон-Ди»?
– Мы можем начать с маленького ранчо.
Виктория посмотрела ему в глаза, но не увидела ни сомнения, ни досады.
– И ты сделаешь это ради меня?
– Нет ничего важнее твоей безопасности...
– Ты ничего не сказал о дяде Гранте или моих деньгах.
– Я не возьму ни цента у твоего дяди. А твои деньги – это твоя страховка на будущее. Я не позволю тебе вложить их в такое неверное дело, как ранчо. Коровы могут сдохнуть от жажды, лошади могут наесться ядовитой травы. Мы можем разориться в первый же год.
– Я в тебя верю. Я вложу деньги в любое дело, которым ты решишь заняться.
– Ты действительно доверишь мне свои деньги?
– Я доверила тебе свою жизнь.
– Значит, ты не против покинуть Бандеру?
– Нет, если у тебя не будет ощущения, что ты бежишь от Куини.
Тринити сел рядом с ней.
– Я наконец понял, что ты все говорила правильно. Я не был в ответе за решения, которые принимал отец, и не несу ответственности за его смерть. И еще я сознаю, что мой арест за убийство Куини никому не принесет добра.
– Хотелось бы мне, чтобы ты сказал, что хочешь продать этих чертовых коров, до того как я намучился, перегоняя их из Нью-Мексико. Наглотался я пыли по дороге.
– Ты должен был это выяснить сначала, – улыбнулась Виктория.
– Что толку, мэм. Вы так его перетряхнули, что он и сам не знал, что станет делать дальше.
Бен прибыл в Бандеру накануне вечером. Чтобы оправдаться за свое долгое отсутствие, он старался всячески развлечь Викторию.
Дверь в комнату вдруг распахнулась, и на пороге возник Рыжий.
– Клерк внизу сказал, что вы чуть не умерли, – выпалил он и через всю комнату бросился к Виктории, не обращая внимания на Тринити и Бена.
– Рыжий! – воскликнула Виктория и, вскочив с кресла, кинулась бурно его обнимать. – Я так о тебе беспокоилась. Когда ты сюда приехал? Мы никогда бы тебя не оставили, если б...
– Доктор Миллз объяснил мне все про этих старателей. Я предупреждал мистера Дэвиджа, что этот Тринити не сможет о вас позаботиться как следует. И теперь узнал, что он едва не дал вам умереть.
– Кто этот изрыгающий огонь петушок? – поинтересовался Бен у Тринити. – И почему ты не пристрелишь его за то, что он положил руки на твою женщину?
– Это Майкл О’Донован, по прозвищу Рыжий, – произнес Тринити с веселыми искорками в глазах. – Он следовал по пятам за нами до Техаса, чтобы убедиться, что я хорошо забочусь о Виктории. Пойдем отсюда. Дадим возможность Рыжему поделиться с Викторией всем, что с ним произошло.
* * *
– Я не думал, что ты оставишь этого горячего парня наедине с твоей женщиной, – произнес Бен, едва они вышли из комнаты.
– Если я стану волноваться из-за Рыжего, я буду недостоин Виктории. И перестань называть ее «моей женщиной». Она ударила Бака рейкой, когда тот позволил себе такое.
– Ладно. Однако не слишком мудро поворачиваться спиной к таким рыжим, даже малолетним. Кстати, я тут услышал кое-что о Чоке Джиллете, – сказал Бен, меняя тему разговора.
– Что именно?
– Он мертв. Попал на нож в стычке с каким-то мексиканцем. Тот тип перерезал ему горло.
– Ты думаешь, что его подставили? – мрачно спросил Тринити.
– Да, и теперь ничто не стоит между Викторией я виселицей, кроме клочка бумаги в твоем кармане, – подсказал Бен.
– Что такое ты говоришь?
– Тебе надо поскорее добраться до судьи. И я имею в виду вовсе не судью Блейзера.
– Ближайший судья в Остине. Ты можешь отправиться туда утром.
– Я рад бы отвезти эту бумагу, если бы думал, что мне это удастся. Но если Чока подставили, мы говорим о совсем другом раскладе. Если Куини наняла стрелка, я буду не в той лиге... и ты это знаешь. Корову я могу заарканить с пятидесяти футов, но не попаду по жестянке с двадцати. Это ты можешь проскользнуть между воинственными апачами так, чтобы они не заметили. Я кончу тем, что меня убьют, и при этом потеряется единственный шанс оправдать Викторию.
– Прости. Я так нервничаю из-за того, что Куини здесь, что ничего не соображаю. Я поеду сегодня же вечером, но ты должен поклясться, что не спустишь глаз с Виктории, пока меня не будет. Ни на минуту.
Широкая улыбка расплылась по лицу Бена.
