Ой-ой-ой! Джемайма поежилась.
— В этом я вам не пара. Меня и на спокойной воде укачивает, а представьте, что со мной будет в шторм! Не повезет тем, кому потом придется отмывать палубу.
Энрике хмыкнул.
— Что ж, запомню на будущее. Спасибо за откровенность.
— Так, значит, вам непременно нужна подружка-авантюристка?
— И это тоже. Но еще у нее должна быть потрясающая улыбка.
Он не сводил взгляда с ее губ, и Джемайма нервно провела по ним языком. Тут же в глазах Энрике что-то сверкнуло, и он, резко выдохнув, залпом осушил свой бокал.
— А еще что?
Столь пристальное и недвусмысленное внимание к ее персоне одновременно и смущало, и льстило Джемайме.
— Что еще? Ну конечно, чувство юмора.
О, этого добра у нее сколько угодно! Джемайма всегда любила посмеяться. Правда, тетя Бесс считала ее чувство юмора самым что ни на есть низкопробным. Но что понимает старая ханжа?
— Любите мягкий английский юмор? Диккенса, например? Честертона? — осведомилась она.
Ее собеседник развел руками.
— Честно говоря, не очень. Мягкий английский юмор люблю, но предпочитаю Вудхауза. Или на худой конец Джерома.
— Ура! — откровенно обрадовалась Джемайма. — Я тоже. А из американцев — Ликкока.
— Ну, разумеется!
— Отлично. Значит, хотя бы книги нам нравятся одинаковые. — Она с надеждой поглядела на Гарсию-Энрике. — Значит ли это, что мне все равно необходимо ходить под парусом?
— Ну, так и быть, — рассмеялся он, — оставлю вас на твердой земле.
Да где хочешь… лишь бы на самом деле ты меня не оставлял! И хотел! Джемайма даже покраснела от столь рискованного каламбура — хорошо, что в полутемном баре это было незаметно.
Она допила остатки джина. Забавно, но ей даже начал нравиться его резковатый смолистый вкус.
— Повторим? — с улыбкой предложил ее собеседник. — Я еще не отказался от мысли увидеть, как вы танцуете на столе. Или просто танцуете.
— Пожалуй, я все-таки предпочту стакан воды, — покачала головой Джемайма. На этот раз маленькую победу одержала тетя Бесс.
На протяжении следующего часа Джемайма чувствовала, как все сильнее увлекается сидящим напротив нее мужчиной. Гарсия… то есть Энрике был совершенно неподражаем: весел и забавен, остроумен и умен. Смеялся над ее шутками и сам заставлял Джемайму покатываться со смеху. С интересом выслушивал разные истории, призванные проиллюстрировать, какие же у нее талантливые и необыкновенные брат и сестра… Его общество так и располагало к откровенности. Джемайма сама не заметила, как выложила добрую половину всех своих забот и печалей.
И все это время она с острой, почти пугающей отчетливостью осознавала его близость. Эта близость пьянила сильнее всякого джина, дурманила голову. И когда он, убирая с ее лица упавшую прядь волос, на миг коснулся пальцами пылающей щеки, сердце Джемаймы помчалось во весь опор.
О себе он почти не говорил — лишь слушал, да так внимательно, точно на свете нет ничего важнее и увлекательнее ее рассказа. Отнюдь не избалованной подобным вниманием Джемайме казалось, будто она перенеслась в иной мир, где все по-другому. Расхрабрившись, она под конец даже заказала себе еще джина с тоником.
— Но вам, верно, уже до смерти надоело слушать о моей семье, моих маленьких пристрастиях, школьных проблемах Бобби и так далее, — спохватилась она.
Он покачал головой.
— По-моему, мне никогда не надоест слушать ваш голос.
На этот раз Джемайма первой отвела взгляд. Все шло совсем не так, как она планировала. Она-то хотела быть всей из себя такой загадочной-презагадочной, а вместо этого сидит тут и выкладывает собственному боссу все, что на душе накопилось. Она вдруг поняла, что ее отношение к Гарсии-Энрике вышло за рамки чисто чувственного влечения. О нет, ее по-прежнему тянуло к нему, но еще он начал ей по-настоящему нравиться. Нравиться как человек, а не как объект мимолетного флирта.
— Мне бы тоже хотелось узнать о вас побольше, — преодолевая смущение, призналась она. — Вам и вправду по душе всякие приключения вроде хождения на яхтах в шторм и преодоления порогов на плотах?
Он склонил голову набок, точно смиренно признавая свою вину.
— Ну да.
— Бог ты мой!
Если бы Джемайма собственными глазами не видела Гарсию тогда, в каноэ, она ни за что не поверила бы этим словам, произнесенным респектабельным и лощеным боссом.
— Впрочем, — прибавил он чуть грустно, — давно я уже не преодолевал пороги. Катастрофически не хватает времени.
Джемайма не в первый раз за вечер обратила внимание на то, какие жадные и голодные взоры бросают на него находящиеся в баре представительницы прекрасного пола. Внутри у нее все так и перевернулось. Не отдам! Он мой!.. Не думая, она коснулась его руки.
Энрике прореагировал живо и немедленно. Их пальцы переплелись, и вверх по руке Джемаймы распространилось возбуждающее покалывание. Она завороженно смотрела на сильные пальцы Гарсии, удивляясь, какой же миниатюрной кажется ее рука в мужской ладони. Когда же она наконец подняла взгляд, то обнаружила, что ее собеседник пристально наблюдает за ней. На губах у него блуждала легкая полуулыбка.
— Ну как, вам тут еще не надоело? Может, пойдем отсюда? — предложил он, чуть понизив голос, так что фраза прозвучала крайне интимно.
И куда отправимся? Джемайма так и замерла, не в силах задать этот мучающий ее вопрос, потому что сама не знала, какого ответа ждет.
— Гроза давно кончилась. Можно погулять по берегу.
Джемайма выдохнула.
— Отличное предложение.
В самом деле, прогуляться вдоль озера куда как заманчиво. Но отчего же в душе она ощутила легкий укол разочарования?
Ах, Джемайма, Джемайма, не будь клинической идиоткой. Можно подумать, если бы этот Гарсия-Энрике имел в виду именно то, о чем ты подумала — на что втайне надеялась, — ты бы согласилась! На этот раз маленькая ведьмочка откровенно подтрунивала над ней.
Да ни за что! Не согласилась бы ни за какие коврижки — мысленно возразила ей Джемайма и тут же неохотно уточнила: ну, то есть скорее всего не согласилась бы. Однако вспомнив свой торопливый визит в киоск отеля и купленный там блестящий пакетик с некими вполне определенными изделиями, Джемайма признала правду. Может, и согласилась бы.
На очаровательном лице Джулии отражалось столько самых разнообразных чувств, что Энрике с трудом подавил улыбку. Он отлично понимал, что испытывает сейчас Джулия, потому что сам испытывал то же самое.
Отношения развиваются слишком стремительно. Ведь в сущности они чужие друг другу люди. Но почему же кажется, будто ничего не может быть естественнее того, что происходит сейчас между ними?
