Как она сможет жить без него, упрямого козлика? Как представить себе вечер без сказки на ночь, без нежного ротика, шепчущего свои, только им двоим понятные словечки, без поцелуя на ночь в щечку, по сравнению с которой лепесток розы — наждачная бумага.
Да, Джон Леконсфилд любит своего сына.
И только тоненький, подлый голос внутри нее все сокрушался. Зачем он пришел, этот самый лорд. Зачем он был так настойчив и отыскал своего ребенка, тем самым обрекая Веронику на одиночество!
Нет, он не может забрать сына просто так. Джеки слишком мал, для него это будет страшным потрясением. Он боится чужих людей, испугается большого замка, будет плакать, возможно, начнет заикаться.
Джон осторожно протянул палец, и малыш инстинктивно ухватился за него во сне. Демон по имени Ревность впился в сердце Вероники. Раньше это неосознанное, сонное движение принадлежало только ей.
Она не выдержала и, размазывая слезы, торопливо вернулась в гостиную. Всхлипы душили ее, и Вероника не расслышала, как вслед за ней спустился и Джон. В серых глазах тоже стояли слезы.
— Он так вырос… он такой… такой… Господи, какое счастье!
Вероника молча кивнула и шмыгнула носом.
— Выпьете чего-нибудь?
— Виски. Спасибо…
Она молча налила янтарную жидкость в бокалы и, не глядя Джону в глаза, протянула ему один. Честно говоря, сейчас она одна могла осилить всю бутылку.
Ее рука заметно дрожала, но и рука Джона тоже, это ее удивило.
Вероника медленно подняла глаза и… остолбенела.
На нее смотрел совершенно другой человек. Мягкая, нежная улыбка освещала его красивое, породистое лицо, темно-серые глаза горели теплым светом, на высоких скулах играл легкий румянец. Любовь светилась в каждой черточке этого лица, невообразимо привлекательного и мужественного, и Вероника тонула в лучах этой любви.
— Садитесь, Джон! — холодно сказала она.
Очарование момента исчезло. Только что лорд Февершем пребывал в раю, и вот Вероника Картер собственными руками вернула его с небес на землю. Теперь на нее смотрел Большой Босс. Жесткий и безжалостный бизнесмен, добившийся высот своей железной волей. Он привык получать то, что хочет, и возвращать то, что ему принадлежит.
Вряд ли он при этом примет в расчет чувства Вероники Картер.
Бокал едва не выскользнул из ослабевших пальцев, и девушка поспешила поставить его на столик.
Надо с чего-то начинать. С чего? Ненавистный красавец-лорд небрежно раскинулся на диване, закинув ногу на ногу.
— Я так понимаю, именно вы заботились о мальчике? Я вам искренне благодарен.
Он послал Веронике холодную вежливую улыбку, а она только молча кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
—.. Можете быть уверены, что ваши труды будут соответствующим образом вознаграждены.
— Мне не нужны деньги. И благодарность ваша мне тоже не нужна.
Она едва сдерживала слезы ярости, глядя прямо ему в глаза. Джон невольно поежился под этим огненным фиолетовым взглядом.
Вероника знала, что хочет сказать. Прокричать, простонать, прошептать.
Оставь мне Джеки!
Она знала, что это невозможно, знала, что этому не суждено сбыться, но сердце рвалось на части, и в горле клокотал стон.
Лорд Февершем процедил сквозь зубы:
— Я благодарен вам, независимо от того, нужна ли вам моя благодарность.
Смешно, какие неожиданные вещи замечаешь в самый, казалось бы, неподходящий момент. Когда он говорил о Джеки, когда смотрел на него, спящего, его красивые большие руки двигались плавно и нежно, но теперь они сжались на колене, жилы набухли, под загорелой кожей четко прорисовались все сухожилия и мышцы… Руки бойца, руки воина.
Как они ласкают, эти руки?
Внезапный жар окатил Веронику с ног до головы. Это было чистой воды сексуальное желание, и девушка пришла в ужас, понимая это.
Если так пойдет и дальше, этот потрясающий красавец в момент обведет ее вокруг пальца, а она с радостью позволит это сделать, после чего он просто помашет ей рукой и уедет вместе с Джеки. Нет, даже и махать не будет. Будете вы махать на прощание мебели? Газовой плите? Стиральной машине? Нет, просто заплатите за свет и за газ, запрете дом и уедете. Вероника Картер для Джона Леконсфилда — всего лишь мебель.
— Вы просто не хотите меня слушать, Джон.
— Я и так вижу, что вы злитесь.
— Я не злюсь. Я очень тревожусь.
— Из-за меня?
— Из-за того, что вы собираетесь сделать.
— Мы уже говорили об этом. И закончили с этим вопросом.
Да, говорили, и он не собирался к этому возвращаться. Лорд откинулся на спинку дивана, по его лицу блуждала мягкая, немного рассеянная улыбка. Несомненно, мыслями он был уже в своем доме вместе с Джеки. В своем родном доме. В сером, угрюмом, холодном замке.
Дался ей этот замок!
— Мистер Леконсфилд!
— Я вас внимательно…
— Вы не должны забирать Джеки!
Серый взгляд скрестился с синим. Клинок врезался в бушующее море.
— Что же такого наговорила вам Марго?
— Все. Вы были жестоки. Вы унижали ее. Вы изменяли ей с другой женщиной, с Кэролайн. Забыли о своей семье. Вы были плохим мужем и плохим отцом!
Его голос был тих и задумчив.
— Понятно.
Он не спорил, не оправдывался, это было неожиданно. Вероника настроилась на яростный отпор, а вместо этого…
— И поэтому вы думаете, что я не смогу позаботиться о нем?
— Да! Но не только.
— Стоп! Обвинения довольно серьезны, и нам стоит разобраться во всем этом. Для начала расскажите мне кое-что. Что случилось с Марго? Почему она умерла?
Глядя в холодные стальные глаза, Вероника с горечью подумала, что ему, наверное, наплевать на Марго, а спрашивает он только для того, чтобы иметь всю информацию.
— Она умерла страшно.
— Вот я и хочу знать — как именно!
— Что ж… Я была дома, когда мне позвонили из полиции. Мой телефон нашли в записной книжке, кроме того, она оставила записку. Мне сказали, что она… У нее была передозировка. Но дело не в этом. Марго… у нее был рак. Скоротечный. Она за месяц до смерти сказала мне, что умирает. Велела позаботиться о Джеки. Это же было написано в записке.
Он удивил ее, гордый и надменный лорд Февершем. Красивое лицо залила бледность, он глухо простонал «Маргарет!».
Вероника в смятении смотрела на Джона. Он казался искренне потрясенным, но все равно, все равно, она скажет ему все в лицо. Скажет, что нельзя играть чувствами других людей… Что нельзя подавлять их своей волей и надменностью. Что болезнь Марго была следствием сильнейшего стресса, причиной которого был он, Джон Леконсфилд, лорд Февершем!
— Как она могла оставить сына!
