— Ну, я думаю… на неделю или две, — Линнет улыбнулась в ответ. Макс оберегал Кэсси: он не хотел, чтобы она на что-то надеялась, а затем эти надежды рушились; поэтому ей не сказали, что Линнет была не просто гостем в доме.
— Может быть, мы погуляем или покатаемся на лодке по Венеции? Ты мне все покажешь, я ведь здесь новичок.
— Чудесно! — воскликнула Кэсси.
Линнет заметила рассудительный, пристальный взгляд Дины Фредди. Она хотела задать какие-то вопросы, но не отважилась. Может быть, печаль и ужас были уже позади — пять месяцев большой срок для пятилетней девочки… Но Кэсси была непохожа на маленького ребенка, который недавно потерял мать. Рухнул центр ее вселенной, а она так счастлива и спокойна!..
— Давай покажем Линнет ее комнату, Кэсси, — предложила Дина, и Линнет последовала за ними. Сначала Кэсси, затем более медленно Дина, вверх по ступенькам, потом по коридору, затем опять ступеньки. Как у большинства венецианских палаццо, фасад «Кафавориты» со стороны канала производил сильное впечатление, хотя был удивительно узок. Но дом на самом деле был глубоким, значительно большим по размерам, чем это казалось снаружи, планировка была настолько сложной, что Линнет подумала: неплохо бы иметь план.
Ее комната была странной формы, с заделанными трещинами, шестиугольная, но совершенно очаровательная. Кровать была покрыта чудесным кружевным покрывалом, Дина пояснила, что это ручная работа мастериц с острова Бурано в Венецианской лагуне. В комнате был свой богато украшенный изразцами душ, а окно смотрело на узкую аллейку между высокими домами.
— Я сказала папе, что тебе понравится эта комната, и он согласился, — важно сказала Кэсси.
— Ты права, она мне очень нравится, и я непременно поблагодарю его, — пообещала Линнет, сознавая, что он это сделал, чтобы доставить радость дочери, а не ей.
— Но это невозможно — его здесь нет, — просто сказала Кэсси, усаживаясь на широкий подоконник, чтобы понаблюдать за голубями на крыше противоположного дома.
Линнет вопросительно взглянула на Дину, и женщина ей кивнула.
— Это правда. Макс в Женеве, — подтвердила она.
— А когда он вернется? — спросила Линнет. Она ожидала, что человек, который предложил ей пожить в его доме, хотя бы встретит ее. Но нет — он устроил все как хотел и спокойно уехал по своим делам.
Дина пожала плечами.
— Может быть, через неделю, а может и позже. Это от многого зависит, — пояснила она. — Он мне позвонит и сообщит, когда вернется.
А тем временем ребенок был оставлен здесь, с Диной — которая, конечно, очень ее любила — и с полным домом слуг. Разве так нужно обращаться с маленькой девочкой, которая растет без матери? Чем таким уж важным он занят в Женеве, что его дочь, которая так в нем сейчас нуждается, лишена отца? Кататься на лыжах слишком поздно, значит, он просто гостит у кого-то из друзей. Или, может быть, другая женщина?
Линнет отвернулась, чтобы скрыть, как возмущенно искривились ее губы. Детям нужен не только уход. Им нужно, чтобы родители были рядом. Линнет знала, что рано или поздно ничто не удержит ее от того, чтобы высказать все это Максу ди Анджели!
Линнет, к собственному удивлению, очень быстро освоилась в «Кафаворите». Несмотря на роскошь помещений, богатство обстановки и ценность произведений искусства, в доме царила непринужденная атмосфера. Дина Фредди правила им твердой, но дружеской рукой вместе с синьорой Марчетти, экономкой, которая ей подчинялась. Был еще Джанни, который делал решительно все, Алдо — темпераментный, очень талантливый повар и две горничные, которые содержали «Кафавориту» в безупречной чистоте.
Дважды в неделю к Кэсси приходил учитель музыки и давал ей уроки фортепьяно, которые она очень любила, и еще она регулярно посещала танцевальный класс. Дина попросила Линнет отводить туда Кэсси, на что та с радостью согласилась, так как это давало ей возможность знакомиться с Венецией, пока девочка отрабатывала свои плие и арабески.
Город очаровал ее. Она полюбила гулять по его узким улочкам, пересекать по мостам каналы, пристально все рассматривать, восхищаясь старинными зданиями и повседневными сценами.
Вторая неделя была на исходе, когда однажды утром она, проводив Кэсси в танцевальный класс, прогуливалась по мосту Риальто. Здесь Большой Канал был широким и всегда оживленным, она любила стоять на середине моста и рассматривать всегда по-разному открывавшийся ей вид, выдержавший испытание временем более чем в пять веков.
Ее же испытательный период подходил к концу, и она была удивлена, что у нее так портится настроение при мысли, что придется покинуть это изумительное место. Она никогда больше не увидит Кэсси, к которой очень привязалась, никогда больше не будет пить чай с Диной в ее комнате, не увидит невозмутимой красоты «Кафавориты».
А Макс? Как быть с ним? Линнет ни разу не видела его со времени своего приезда, но, наверное, увидит, ведь она должна сообщить ему о своем решении. Каждый день она спрашивала себя, приедет ли он, хотя Дина ничего не говорила. Мысль о том, что она еще раз увидит эти бесстрастные голубые глаза, услышит презрительный бархатный голос, заставляла ее пульс биться быстрее… Она глубоко вздохнула, осознав дилемму, которую была не способна решить, — остаться или уехать.
— Это не Мост Вздохов. Вы не туда попали.
Она вздрогнула. Голос раздался почти над ее ухом. И имел настолько прямое отношение к тому, о чем она размышляла, что на секунду она подумала, что это плод ее воображения. Но нет, это был Макс ди Анджели собственной персоной. Обернувшись, она увидела его. Он стоял к ней так близко, что она почувствовала тепло его тела.
Макс был одет просто: летние брюки с чудесным кожаным ремнем и легкая цветная рубашка из шелка с короткими рукавами. Все было неброско и элегантно, что свидетельствовало о положении в обществе.
Она посмотрела ему в лицо, которое еще никогда не видела так близко, и была поражена гладкостью его чуть загорелой кожи, изгибом его улыбающегося рта, естественным блеском черных волос, откинутых со лба. Голубые глаза были чуть приоткрыты, в то время как он настойчиво разглядывал ее.
У нее перехватило дыхание, и грудь пронзило острой непонятной болью. На какой-то момент она забыла, кто он, забыла все, что знала о нем. Не было ненависти или подозрения, потому что не было прошлого, не было Джоанны, только она сама и самый поразительный и интригующий человек, о котором девушка может только мечтать в сладостных сновидениях. Солнечные блики плясали по воде, в голубом небе летали голуби, их окружала романтика древнего города.
