Ознакомительная версия.
— Неужели можно убить родную сестру и племянницу из-за денег? Нет… я знаю, можно и за бутылку водки убить… Но они-то не того уровня, я так понимаю?
— Она из странной семьи. Очень странной. Я ничего не знал о ней, когда мы познакомились. Меня смущало, конечно, что она с родителями не контачит: ни меня с ними не знакомила, ни на свадьбе их не было.
— Ну ты-то в дело родственников брал — видел же, что за люди.
— Видел. Хваткие мужики, сметливые, шустрые. Башка на месте. То, что нам в то время и нужно было. Крутились, живота не жалели. Потом, когда выплыли на ровное течение, приосанились…
— …Времени много свободного появилось. Осмотрелись они и призадумались…
— Да. Так и получилось.
— А следствие было?
— Вроде было. Все всем вроде бы очевидно. Она попивала… в последнее время особенно. Никто не сомневался в том, что это… суицид.
— А ты веришь?
— Пятьдесят на пятьдесят.
— Но как же ты все это тогда оставил, если допускаешь убийство?
— Вот это — главный вопрос. Давай позже продолжим. У тебя есть выход в Интернет?
— Ай, все руки никак не дойдут модем купить… Дочь ругает…
— Я возьму модем и подключу тебя. Надо бы почту проверить, но… тут электричества нет. Кстати, офис этот — единственное, что на меня было оформлено из недвижимости.
— А они не будут тебя?..
— Это такие копейки по сравнению с тем, чем они завладели! Они, наверно, и не помнят о нем. Мы с женой им занимались — и выбирали, и покупали, и ремонтировали.
— Тут же две квартиры! Ну это ж не меньше чем… боюсь предполагать, я тупая в этих делах… тысяч сто?
Олег засмеялся.
— Однажды в третьем классе на уроке арифметики учительница писала на доске задание и транслировала его вслух. И вот она диктует… мы тогда деление больших чисел с нулями проходили… диктует: сто тысяч… Тут я как свистну! От неожиданности… Такая вот реакция на большое число. Анисья Трофимовна… это учительница первая моя, оборачивается. Я, поняв, что произошло, смотрю на нее выжидающе, и тут Людка, моя соседка по парте, говорит: это я, Анисья Трофимовна, я больше не буду. Ну, та укоризненно покачала головой, и все. Пронесло. Я Людке потом говорю: что это ты решила меня выгораживать? А она: тебя бы из класса выгнали, а меня нет… Она отличница была. — Олег помолчал. — Так вот, если я скажу, сколько это стоит теперь, свистнешь ты.
— Не говори! Потом… Ничего же себе они тебя обобрали, если это — копейки!
— М-да.
— И что ты намерен?..
— Пока — отдохнуть. До понедельника. Ты не возражаешь?
И он принялся собирать что-то в большую коробку, которую достал из кладовки.
— Я не разглядел, что у тебя за компьютер, давай заберем какой-нибудь? Они здесь мощные все… мы не мелочились.
— Не надо. Пригодятся еще…
— Ну, если только на хлеб менять. — Он усмехнулся. — Бизнесом я больше не занимаюсь.
* * *
— Ты так спокоен, — сказала я, — словно просто проиграл партию в шахматы.
— Ты в точку попала, — сказал он, — возможно, даже не просто спокоен, а радостен. Это то, о чем я размышлял всю ночь после похорон и день за рулем…
— Пока меня не подобрал, — перебила я.
— Пока тебя не подобрал, — повторил он и прижал меня к себе. — Ты мне как ангел послана была, ты знаешь это?
— Мы все друг другу ангелы, ты же знаешь…
— Да, — сказал он, — знаю… ничего просто так не происходит на белом свете. Не просто так все, что со мной произошло, не просто так именно ты… Как мудрые учат: не можешь изменить ситуацию — измени свое отношение к ней. Когда пресс родственников усилился, я стал подумывать о выходе из дела… — Олег усмехнулся. — О выходе! Меня и не было в этом деле. Даже квартира, в которой я жил… — он назвал улицу в центре, — тоже на жене, они у меня ключи забрали на похоронах. Так вот, меня не было ни в одной бумаге. Получал официально зарплату как наемный клерк. Офис, правда, на мне… как квартира на частное лицо, куплен. И один из счетов на мое имя открыт, левый, так сказать… так мы с него оба снимали когда кому и сколько нужно.
— Это тот, который ты проверить хочешь: цел или подчищен?
— Да. Так вот, о ситуации. Я собирался все это бросить по двум причинам. Во-первых, занялся я этим случайно… долго рассказывать всю историю… подвернулась возможность, короче. Мы с женой азартные были ребята, рискнули кое-чем, а оно возьми да и закрутись. Легко далось, легко шло. Только было я заскучал, как заказ большой свалился с неба, расширили производство… а тут и родственники подвернулись. И вот вскоре и тесно стало, и скучно. Во-вторых, развод… мы отдалились, и мне совсем неинтересно было уже заниматься не своим делом да с чужими людьми. Короче, не мое это было с самого начала, а последнее время просто тяготить начало. Я жене говорил: давай поделим все, и я уйду, а вы работайте дальше, мне ничего не надо с ваших прибылей. Родственников не устраивало, что мне достанется половина, они-то на большее претендовали. Ну, вот и добились… теперь все в их руках. Может, плюнь я на все и уйди раньше, жена жива бы осталась.
— Только не начинай из себя причину ее смерти лепить! — возмутилась я. — В конце концов, то, что произошло с ней, тоже не просто так. Тоже ее личный выбор. Даже если это и не она сама… Прости.
— Я понимаю…
— А дочь?
— Дочь… Дочь хиппует. В семнадцать ушла из дому, обвинив нас обоих в заземленности, примитивности, мелкобуржуазности. Жила у друга, музыканта довольно известного. Потом, год назад, они оба как-то умудрились в Европу проникнуть. Там, похоже, и болтаются автостопом до сих пор. Германия, Франция, Испания… Она открытки только присылает раз в два-три месяца: вид города какого-нибудь или места… и ни слова. При этом знает, что счет у нее в банке приличный.
— Сколько ей?
— Двадцать два.
— А вы не сделали ее наследницей? И вообще, как вы этот момент предусмотрели: кто и что наследует в случае чего?
— Я об этом не думал… а жена… Интересный вопрос, мисс Марпл! — Олег взял мое лицо в ладони и повернул к себе. — Архиинтересный вопрос! Ты детективы, поди, в перерывах между Мураками и Уолшем читаешь?
— Ты смеешься? Первый и последний детектив в моей жизни был прочитан в восьмом классе, что-то там из Конан Дойля. Мои мозги не тянут этот вид литературы.
— Вот и мои тоже, — сказал он.
Мы с Иркой откровенно напились. Вернее, сидели и напивались. Сидели на ее даче и напивались. Иногда мы умели это по старой памяти. Когда кому-то из нас было хреново, мы садились и пили. Такое случалось, надо сказать, и когда бывало хорошо — слишком хорошо, чтобы просто так это хорошо выносить.
Ознакомительная версия.
