комнате к той доске. Я сидел в углу и работал на своем ноутбуке, пока ты находилась там, а затем убирал его, как только твоя смена заканчивалась.
— Боже мой, ты преследовал меня. Не могу поверить, что ты это сделал.
Она запрокидывает голову и выгибается, громко постанывая, когда я продолжаю входить в ее гостеприимное отверстие.
— Почему? Зачем это все? Я думала, ты разочарован тем, что позволил переехать именно мне, вместо того чтобы найти другую соседку, потому что ты совсем никогда не улыбался, не говорил привет и даже не смотрел на меня, — подбородок Лоры дрожит. — Ты разговаривал со мной лишь тогда, когда я говорила, что задержусь или же не смогу заплатить за квартиру, и я всегда чувствовала себя плохо из-за этого.
— Хочешь услышать еще одно признание? Раньше у меня никогда не было соседа по комнате, и мне не требовалась помощь в оплате этого жилья. Вся арендная плата, которую ты мне платила, поступила на отдельный счет, который я открыл для тебя.
Лора замирает и смотрит на меня так, словно мне самое место в психушке. Как будто то, что я только что сказал, еще безумнее, чем мое признание в преследовании.
Я резко вошел в нее, и был близок к тому, чтобы снова кончить, когда ее горящий взгляд встретился с моим.
— Я не мог смотреть на тебя или же общаться с тобой, потому что я люблю тебя больше, чем ты можешь себе представить. Ты была слишком соблазнительной, чтобы я мог сопротивляться, если бы позволил себе находиться с тобой в одной комнате. Я заставлял себя ждать до тех пор, пока…
— Это не имеет никакого смысла!
В ее глазах вспыхивает предупреждение, а затем она толкает меня в грудь, чтобы оттолкнуть от себя. Когда я не сдвинулся ни на дюйм, она закричала и впилась своими острыми ногтями мне в бок.
Блэйк
— Какого черта, детка? Я признаюсь в том, как сильно люблю тебя, а ты пытаешься причинить мне боль?
Я хватаю ее запястье и прижимаю к матрасу над ее головой, затем грубо двигаю бедрами, вымещая свое раздражение на ее киске.
— Куда подевалась моя милая девочка?
Лора сходит с ума и извивается подо мной до тех пор, пока не высвобождает руку, затем начинает рвать мои волосы и царапать мне плечи. Она делает такое волнообразное движение бедрами, что, черт возьми, почти сгибает мой член пополам, выкручивая его так сильно, что у меня нет другого выбора, кроме как выйти из ее жара.
Я тянусь к ней, когда она вскакивает с кровати и хватает мою док-станцию размером с кирпич, стоящую на прикроватной тумбочке, яростно выдергивая шнур из розетки. Она — мстительная обнаженная богиня, и я отвлекаюсь, наблюдая, как моя сперма стекает по ее загорелым бедрам. Мне приходится сжимать свой член и душить его, чтобы не кончить на кровать вместо ее киски.
— Ты… ты ублюдок! Ты заплатил мне за то, чтобы я позволила тебе что-то делать со мной, и тебе даже не нужны деньги! Почему? Зачем ты это сделал?
Она швыряет станцию мне в голову, и я отбиваю ее, тогда она берет мою металлическую настольную лампу и отводит руку назад, готовясь также швырнуть ее в меня. — Ответь мне!
Я вытягиваю свободную руку, чтобы иметь возможность отбиться от лампы.
— Я не хотел.
— Что, черт возьми, это значит? Не хотел чего?
— Это просто вырвалось.
— О чем ты говоришь? — она выкрикивает этот вопрос, ее грудь вздымается, отчего ее сиськи подпрыгивают.
Струя спермы вырывается наружу, несмотря на мою жесткую хватку, покрывая мою руку.
Какое расточительство.
— Я бы никогда не заставил тебя платить за аренду, если бы думал, что ты согласишься жить здесь бесплатно, но знал, что ты этого не сделаешь. А потом ты снова стала умолять меня о помощи, и это само собой вырвалось — попросить тебя наклониться и показать мне свою киску. Я и не мог подумать, что ты согласишься! Но, черт возьми, я так рад, что ты это сделала. Я буду дорожить этим особенным моментом всю оставшуюся жизнь.
— Ты что, издеваешься надо мной?
Лора скалит зубы и швыряет лампу.
Я наклоняюсь в сторону и смотрю, как она проплывает мимо меня, а затем лампочка взрывается от удара о кирпичную стену рядом с массивным окном, из которого открывается прекрасный вид на дерево, под которым Лора любит сидеть во время учебы. Было ошибкой отводить от нее взгляд, потому что, как только я снова повернулся к ней лицом, мне в глаза бросилась фотография в рамке, которую я сделал через окно — та, которая — как я думал, она не заметила — стояла на моем черном металлическом комоде.
Лора тянется за другой рамкой для фотографий. Перед тем как бросить ее, у нее перехватывает дыхание и она прикрывает рот дрожащей рукой. Это фотография, которую я сделал через щель в двери ее спальни, где она обнажена, так как сбросила полотенце на пол после принятия душа, и подняв руки, выставив грудь напоказ, расчесывает мокрые волосы.
Она выглядит потрясенной, ее светло-коричневые соски превращаются в твердые бутоны. Лора поднимает взгляд, когда я стону и облизываю губы, желая втянуть в рот и кусать ее соски до тех пор, пока они не станут такими же набухшими и красными, как ее влагалище. На секунду она наклоняется вперед, будто читает мои мысли и тоже этого хочет. Но затем она рычит и швыряет рамку быстрее, чем я успеваю среагировать. Она попадает мне в лоб, прямо над левой бровью. Я дотрагиваюсь кончиками пальцев до порезов на лице, и они становятся влажными от крови в тех местах, где уголки рамки врезались в кожу.
Лора закрывает рот ладонями.
— О, Боже мой, мне так жаль, — в панике произносит она, когда я встаю с кровати.
Она съеживается, когда я подхожу ближе, пока ее спина не упирается в стену рядом с открытой дверью спальни.
Я захлопываю ее и упираюсь в нее рукой, одновременно дроча свой член, когда она тянется в сторону, чтобы повернуть ручку. Я наклоняюсь, пока кончик моего носа не касается ее, мой голос звучит резко даже для моих собственных ушей.
— Ты за это заплатишь, детка. Для начала ты можешь наклониться над кроватью и позволить мне полакомиться твоей сочной попкой, как хорошая девочка.
Извиняющееся выражение исчезает с ее лица, и на смену ему приходит дикий взгляд. Ее голос становится
