Женевьева остановилась как вкопанная и смущенно посмотрела на Лукаса. Внезапно она схватила его за руку и молча потянула обратно. Ее щеки пылали, она глубоко вздохнула.
— Как долго, по-вашему, продлится ремонт? — спросила она громко. Слишком громко. Достаточно громко для того, чтобы ее могли услышать другие люди. Очевидно, она не хотела, чтобы Томас и Хорхе знали, что они невольно подслушали их разговор.
— В общей сложности шесть недель. После этого мы открываем «Дом Энджи», приглашаем жильцов, и я уезжаю из города. Справитесь? — произнес Лукас, подыгрывая ей.
Женевьева повернулась к нему и уверенно заявила:
— Я могу справиться со всем, мистер Макдауэлл! — Ее голос немного дрожал.
Они прошли по коридору мимо комнаты, где работали Томас и Хорхе.
— Я солгала. Хотела сделать вид, будто точно знаю, что делаю… Но я быстро учусь. И скажу вам от чистого сердца, Лукас: возможно, я не в состоянии знать всего, но я не хочу вас разочаровывать и намерена приложить все свои усилия, чтобы выполнить эту работу хорошо.
— Я буду ждать от вас положительного результата, — произнес он, надеясь, что его ожидания оправдаются, и внимательно посмотрел на Женевьеву.
Уставшая, перепачканная и взъерошенная, она выглядела так, будто вот-вот рухнет без сил.
— Давайте я отвезу вас домой, — сказал Лукас. — В конце концов, вы выдержали первый рабочий день, причем не самый легкий.
При этом он лишь задался вопросом, выйдет ли она завтра на работу или улизнет, решив, что такой труд для нее слишком тяжел.
Припарковав автомобиль возле ее дома, Лукас вновь подумал о том, что человек, волею судеб оказавшийся в подобном захолустье, пойдет на все, чтобы выбраться отсюда. Он знал это наверняка. Слишком хорошо знал…
Рот его скривился. Женевьева может просто не выдержать подобной жизни. Ей вообще не следует тут находиться. Мысль об этом застала Лукаса врасплох. Он никогда не позволял себе вовлекать собственные эмоции в отношения с сотрудниками.
— Спасибо, что подвезли. — Женевьева протянула руку к дверце машины, явно чувствуя неловкость.
«Наверное, она не привыкла к молчаливым, хмурым боссам», — подумал он.
— Вы не… вписываетесь в такое место, — неожиданно сказал Лукас и разозлился на самого себя.
К его изумлению, она звонко рассмеялась.
— Я сюда как раз очень даже вписываюсь! — возразила она. — Мы здесь все неудачники.
Она вышла из машины, и он молча последовал за ней.
— Женевьева?
Девушка повернулась, в ее больших глазах застыл знак вопроса.
— Крепче запирайте дверь, — сказал Лукас. — Я не хочу терять руководителя проекта.
Женевьева покраснела и прикусила губу.
«В ее взгляде мелькнула обида? Интригующе…»
— У меня на двери шесть замков, — произнесла она, чуть вздернув подбородок. — Я… Вы действительно не доверяете мне, не так ли?
Он колебался:
— Я нанял вас.
Женевьева кивнула:
— Лишь потому, что я Патчетт.
Он не собирался этого отрицать. И не собирался убеждать, что доверяет ей. Он вообще не был уверен, что поступил правильно, наняв ее. В ее присутствии Лукас переставал доверять самому себе.
И все же он взял ее на работу. Единственное, что сейчас нужно сделать, причем срочно, — это перестать размышлять о Женевьеве Патчетт как о женщине. Лукас ввел ее в курс дела, определил ее обязанности. Теперь он будет наблюдать за ней издалека, а потом хорошо оплатит ее усердие.
А когда все будет сделано, каждый из них — довольный и счастливый — пойдет своей дорогой. Конец истории.
Женевьева лежала в темноте, глядя в потолок, но видела перед собой лишь лицо Лукаса. Она мысленно просмотрела события дня. Увы, ее поведение сегодня совсем не радовало.
«Ты не знаешь, как подметать пол и мыть стены!» — внушал ей внутренний голос.
Она застонала и закрыла ладонью разгоряченное лицо.
«Человек, который тебя нанял, должно быть, идиот, — продолжал издеваться над ней внутренний голос. — Он, вероятно, проклинает сейчас Терезу и наверняка уже просматривает список кандидатов, чтобы тебя заменить. У тебя нет никаких навыков работы».
Кроме того, Женевьеву раздражала ее привычка краснеть всякий раз, когда она смотрела на Лукаса. Он молчаливо взглянул на ее мокрую блузку, прилипшую к телу, и она сразу смутилась. По ее телу разлилось тепло. Его глаза серо-стального цвета часто смотрели на нее сегодня, а она чувствовала себя как…
«Прекрати сейчас же, Жен! — приказала она себе. — Ведь ты уже не та глупая романтичная девушка, какой была когда-то».
Женевьева самым решительным образом отказалась заводить романы, да и Лукасу она не нужна, судя по словам Хорхе, Терезы и Риты. Кроме того, ее жизнь зависит от хорошо выполненной работы. И все же… Она вспомнила, как родители ругали ее за неловкость и недостаток таланта. Вспомнила насмешки Барри, который называл ее «невежественной принцессой, воспитанной в вате».
Вдруг наступит день, когда Лукас решит, что она не в состоянии справиться со своими обязанностями?
Женевьева сглотнула. Угроза увольнения пугала ее куда больше, чем душераздирающие крики, раздающиеся сейчас в коридоре этого дешевого дома, где она вынуждена жить.
И дело не только в деньгах.
Она села в постели и смахнула слезу.
«Не плачь, ты, идиотка. Действуй! Учись! Докажи ему, что ты ничего не боишься».
Женевьева ужасно боялась. Но не говорить же об этом Лукасу!
— Пусть другие женщины проливают из-за тебя моря слез, но я никогда не буду одной из них, — прошептала Женевьева. — Меня не волнует, что ты обо мне думаешь. Я выживу благодаря тебе и всему научусь у тебя.
В одном она была уверена — когда проект закончится, она с радостью распрощается с Лукасом Мадауэллом.
Лукас сделал семьдесят второе отжимание и попытался очистить свои мысли.
Он жил в пентхаусе одного из самых роскошных отелей Чикаго, и в его распоряжении имелся тренажерный зал. Но у него была своя собственная система тренировок — сто отжиманий от пола. Каждый вечер. Никаких исключений. После эмоционального хаоса, в котором прошло его детство, дисциплина стала его спасением. И ничто не изменит установившийся порядок.
Но очистить мысли и сконцентрироваться над выполнением задачи оказалось трудно. После того как Лукас оставил Женевьеву в ее квартире с шестью замками, он зашел в Интернет и проверил статистические данные по уровню преступности в районе, где она жила. Воровство и бытовые скандалы уже давно стали здесь нормой. Лукас лучше, чем кто-либо, знал, что бытовые ссоры могут показаться незначительными по сравнению с другими ужасными преступлениями. Но на самом деле все обычно складывалось не так.
