– Так сюда раньше местные чиновники на охоту приезжали. Видишь, как тут все обустроено: вроде просто, но все удобства, дизельный генератор… А сейчас какое-то новомодное место появилось, и они приладились туда ездить. Лесник теперь в перманентном запое, одичал, жена от него ушла, вот такие дела. Ну, ты иди, как умоешься, будем чай пить.
После завтрака Витек шустро убрал со стола, стряхнул скатерть и положил на нее потрепанную шахматную доску и даже расставил фигуры, пошептался с Егором и куда-то неприметно исчез.
Былые звезды французской эстрады томно картавили что-то любовно-морковное из проигрывателя. Динамики на высоких тонах фонили. Яна и Егор играли партию. Девушке достались белые, и последние минут пять она сосредоточенно смотрела на доску, пытаясь понять, было ли положение безнадежным или ситуацию еще можно исправить. Ее партнер терпеливо ждал, очевидно, тоже что-то обдумывая.
Когда Яне показалось, что выход есть, она потянулась пальцами к одной из своих пешек, стоящей в стороне от подступавших к ее королю черных фигур, но, почти дотронувшись, в последний момент все же отдернула руку.
– Признайся, ты проиграла, – спокойно прокомментировал ее действие Егор.
– Нет, – Яна вернула взгляду прежнюю глубокомысленность.
– Мы можем не включать эту партию в счет личных встреч. Я понимаю, что на этой неделе ты почти трое суток не спала, потом переезд, новый город, новая квартира, потом весь этот цирк, потом… – он умолк, и Яна слегка покраснела, ощущая кожей его пристальный взгляд.
– Если бы ты не заставлял меня во время игры так подробно рассказывать о новой работе и смотрел на меня чуть скромнее…
– То исход этой партии чем-то бы отличался от предыдущих тридцати восьми? – с насмешкой в голосе перебил ее мужчина.
Яна молчала, осознавая, что он прав в оценке ее шахматных способностей и еще, что игра ею проиграна. Глянув на свои массивные наручные часы, Егор заметил:
– Скоро уезжать.
– Уже? И ты мне так ничего и не объяснишь? – карие глаза засверкали негодованием.
– Признавай поражение, и перейдем к разделу «Ответы на письма наших читателей».
– Хорошо, сдаюсь. Хотя можно еще поспорить, кто тут писатель, а кто читатель…
– Хочешь спорить – будем спорить, – мужчина поднял широкие брови.
Яна подумала, что, очевидно, прошедшие сутки были непривычно прекрасными для нее, если она смогла забыться до такой степени.
– Извини. Так я могу задать несколько вопросов? – осторожно спросила она.
– Можешь, – Егор смотрел на девушку с холодным ожиданием.
Яна прокашлялась, собираясь с мыслями, но они, как назло, все куда-то разбежались, как тараканы с кухни, когда зажигают свет. Наконец, она попыталась как-то сформулировать одолевавшее ее третий день недоумение:
– Скажи, зачем мне там работать? Ведь руководитель «Света» даже не мужчина… Боже, да что там, генеральный директор – соплячка, сотрудники – сборище клоунов, это вообще детсад какой-то… – тут Яна заметила, что смуглое лицо мужчины еще сильнее потемнело, а его рот упрямо сжался, отчего резкие морщины от крыльев носа углубились больше обычного. – Я плохо понимаю, чем могу быть тебе полезна здесь, в этой организации. А мне ведь нужно это понять, чтобы хорошо выполнить свою работу, – как можно мягче добавила она.
Егор долго молчал, потом спросил:
– Это все вопросы?
– Нет, есть еще. – Яна вздохнула, зная по опыту, что переспрашивать бесполезно. – Почему в этот раз ты приказал мне устроиться на работу под своим настоящим именем?
– Хороший вопрос, – заметил Егор.
Он встал, неторопливо прошелся от стола к печке, побарабанил по ней пальцами, спохватившись, посмотрел на ладонь – пальцы ожидаемо оказались испачканы мелом, потом вполоборота повернулся к притихшей девушке.
– Послушай, Яна, даже когда мы только начинали… сотрудничество, я уже предполагал, что нас ждет нечто более значимое, чем распиливание опилок.
Несмотря на обуревавшее ее любопытство, она не смогла удержаться от возмущенной реплики:
– Что, и «Милерон-гранит» – опилки?
Яна тут же прикусила язык, но Егор только презрительно отмахнулся рукой:
– «Милерон» – опилки, только чуть покрупнее других. Так вот, скажу тебе откровенно, я давно решил сделать на тебя ставку. – Он выразительно посмотрел на девушку, но та и без того выпрямилась на стуле и, подавшись корпусом вперед, ловила каждое его слово. – Все, что мы делали до этого… я назвал бы это тренировками. Ты получила прекрасное образование и прошла хорошую практическую школу: научилась отлично шпионить, втираться в доверие, использовать людей… Я всегда знал, что однажды появится стоящее дело. Поэтому не скупился на поддельные паспорта. Так твое настоящее имя осталось незапятнанным. Было бы очень глупо сейчас спалиться на такой мелочи, как фальшивый паспорт. Рекомендации и трудовая книжка, конечно, нарисованные, но их подделать куда проще, и, как видишь, «световская» служба безопасности с легкостью это проглотила.
– Погоди… Так это, получается, оно? То последнее дело, о котором ты всегда говорил?
Мужчина вернулся к столу и сел напротив Яны, изучающе глядя ей в глаза.
– Да. Последнее дело. После которого тебе никогда больше не придется беспокоиться о куске хлеба с черной икрой.
– Что же мне придется на этот раз сделать? Отравить Ольховскую? – нервно пошутила Яна.
– А ты сумеешь? – усмехнулся Егор.
– Ну… если доберусь до рыбьего корма, после которого она не моет руки, то… Мы ведь шутим, да? – осеклась девушка.
Егор выдержал многозначительную паузу, а потом, когда брови девушки поднялись домиком, фыркнул:
– Это было бы слишком просто.
Потом он снова стал серьезным и внушительно произнес:
– Яна, операция займет больше времени, чем обычно. В ближайшие… минимум полгода ты будешь просто отлично работать в должности помощника генерального директора «Света» и ничем не выделяться из коллектива. Ассимилируйся. Стань их частью. Покупай корм для рыбок, носи по пятницам футболку с «Симпсонами»… Но самое главное, – мужчина пристально посмотрел ей в глаза, – ты должна подружиться с Ольховской. Не только стать ей незаменимым помощником, а войти к ней в доверие, научиться понимать, что она чувствует, о чем думает. Информацию собирай и сливай очень аккуратно. Пока важнее закрепиться. Потом я расскажу, что делать дальше.
– Многоходовочка, – задумчиво протянула Яна.
Ее взгляд упал на шахматную доску с немногими уцелевшими в результате утренней баталии фигурами, и она, качая головой, с досадой проговорила:
