Хотя Кейт могла бы заключать самые захватывающие контракты в Голливуде, Слоун тоже выглядел неплохо. Будь она режиссером, она сочла бы его идеальным кандидатом на роль Великого Гэтсби – богатый, преуспевающий и невероятно привлекательный.
Слоун, покачиваясь на пятках, продолжал ее рассматривать.
– Вам нужна шляпа.
– Шляпа? – Она невольно подняла руку к волосам.
– Вы похожи на девушку, разливающую чай «Эрл Грей» из королевского чайника в каком-то английском саду. Чтобы образ был законченным, нужна широкополая соломенная шляпа с большой белой розой.
Наконец-то Кейт услышала те слова, которых и следовало ожидать от человека, словами зарабатывающего на безбедную жизнь. Прежде чем она нашлась что ответить, он поднял руку и коснулся ее волос.
– Я только отведу их назад, – пробормотал он. Пряди волос, скользящие между пальцев, привели его в состояние транса. Кейт пыталась сохранить невозмутимость под его невинными прикосновениями, однако у нее перехватило дыхание, как будто эти пальцы-мучители сдавили ей горло.
– Мистер Уиндхем…
– Слоун. – Его пальцы спустились к атласной шее и уловили биение пульса. – Я против формальностей.
– И напрасно. А я за. И если вы сейчас же не уберете руку, то пожалеете.
Он дерзко улыбнулся, но подчинился.
– Офицер, вы угрожаете мне карательными мерами?
– Я только сообщаю: хоть вы и привыкли, что большинство женщин бросается к вашим ногам, я не из большинства.
– Наконец-то я понял. – Слоуну очень хотелось опять дотронуться до нее, но он сунул руки в карманы.
Он сверлил ее взглядом; Кейт это не понравилось, но тут она расслышала, что ее окликает знакомый голос:
– Кейт, детка. – Натали приложила напудренную благоухающую щеку к щеке дочери. Она казалась по крайней мере на десять лет моложе своего возраста благодаря тайной, невероятно дорогой швейцарской косметике и недавней чистке и подтяжке лица. – Как я рада тебя видеть. – Она повернулась к Слоуну: – Я вижу, ты знаком с моей дочерью, дорогой?
«Дорогой»? Кейт прищурилась, глядя, как мать взяла его под руку. Бриллианты, оставшиеся от трех предыдущих замужеств, льдисто сверкали на изящных, наманикюренных пальцах.
Хотя Кейт уверяла себя, что Слоун Уиндхем ей нисколько не нравится, вспышка жгучей ревности пронзила ей сердце, как стрела, ударившая быку в глаз.
Кейт пришлось бы последние годы жить на Венере, чтобы не слышать о репутации Слоуна как соблазнителя. Но ее мать?..
– Мы познакомились на днях, – ответил Слоун. Услыхав, что самый удивительный полицейский Лос-Анджелеса – дочь Натали Ландис, он сразу же увидел сходство между ними.
Мать и дочь имели одинаковые изумрудные глаза и замечательный цвет лица. Пшеничные волосы Натали были убраны на французский манер, открывая точеную линию шеи. Беспорядочные локоны Кейт напоминали всполохи огня, какие бывают видны над голливудскими холмами в сухой сезон.
Натали поддерживала упругость фигуры ежедневными занятиями с личным тренером, но Слоун, сам худощавый, предпочитал длинные, игривые извивы тела Кейт.
– Я не знал, что у тебя взрослая дочь, – сказал актрисе Слоун. – Вы как сестры.
Это не было лицемерием, слишком похоже на правду.
Натали засмеялась – рассыпались серебряные колокольчики, призванные услаждать ухо мужчины.
– Я вышла замуж еще ребенком.
– Очевидно, еще в колыбели, – согласился Слоун, не упустив случая куснуть.
– Что я обожаю в тебе, Слоун, дорогой, так это то, что ты всегда говоришь правильно. – Ее блестящие губы сложились в приятную, интимную улыбку. Она повернулась к Кейт: – Дорогая, ты сегодня чудесно выглядишь. Не правда ли, Слоун?
– Великолепно. Я удивляюсь, как полиция нравов не заберет всех парней, что слоняются по главным улицам в надежде, что их задержит офицер Карриген.
– О, ради Бога, – простонала Натали, – сегодня такой чудесный день, не порти его разговором об этом маленьком бунте Кейт.
Кейт не могла позволить матери отпускать реплики в ее адрес. Она вздернула подбородок.
– Мама, это не маленький бунт, это моя работа.
– Ты всегда так говоришь, Кейт. – Натали вздохнула. От этого короткая, выше колен, туника из легкого шелка цвета слоновой кости эффектно поднялась и опустилась. – Люди могут подумать, ты воспитывалась Бог знает где. – Она повернулась к Слоуну и почти пропела, вцепившись в его руку: – Скажи, дорогой, ты в детстве был несносным ребенком?
Он чуть не засмеялся. Интересно, что бы сказала Натали, узнай она, что он был самым несносным ребенком в их скромной семье?
– Нет, я думаю, дети имеют право идти собственным путем. – Он мягко, осмотрительно высвободил свою руку. Настороженные глаза Кейт не упустили этого момента.
– Наверно, ты прав, – вздохнула старшая. – Как всегда.
– Я не подозревала, что вы знаете друг друга, – сказала Кейт.
– Я знаю всех, – резко напомнила Натали и тут же смягчила тон: – Видишь ли, я пытаюсь увлечь Слоуна поработать над моим проектом. Мы бы составили замечательную команду.
Кейт стрельнула глазами в Слоуна; тот ответил успокаивающим взглядом.
– Что ж, все было великолепно, – сказала Кейт. – Мне пора идти. – Это была правда: если Кейт еще немного посмотрит, как мать бесстыдно флиртует с человеком вдвое моложе себя, она задохнется.
– О, ты не можешь уйти до показа моделей! – Потом Натали обратилась к Слоуну. – Будет необыкновенное зрелище. Карен привезла из приюта для животных чудных собачек и кошечек, мы нарядим их под персонажей известных мультфильмов.
– Звучит заманчиво. – Слоун начал понимать причину дискомфорта Кейт.
– Я в восторге, – сухо сказала Кейт. – Но мне надо на дежурство.
– Я думала, у тебя выходной.
– Я тоже так думала. Но мне позвонили сюда, требуют, чтобы я пришла в штаб.
– Ненавижу это ужасное место, – пожаловалась Натали.
– Ты это уже говорила. – Кейт оглянулась в поисках Блайт.
– Вы кого-то ищете? – спросил Слоун.
– Блайт. Мы вместе приехали. – Кейт увидала наконец подругу: та была поглощена беседой с Уолтером Стерном возле бассейна. Они о чем-то горячо спорили.
– Я как раз собирался уезжать, – сказал Слоун. – Хотите, я вас подвезу?
– О, ты не можешь сейчас уехать! – запротестовала Натали. – Я хочу попросить тебя вручить главный приз.
– Нет, я очень польщен, – извинился Слоун, – но я должен навестить больного друга.
– Оставь, Слоун. – После долгой практики Натали научилась сердиться, не морща лоб. – Если не хочешь принять участие в награждении, так и скажи. Но такая банальная ложь…
– Это не ложь. – Он одарил ее мальчишеской улыбкой. – Мне действительно очень жаль, но я собирался только заскочить, сказать «здравствуйте» и внести свой небольшой вклад. – Из кармана рубашки он вынул чек.
