Мужчинам ничего не оставалось, как последовать за обиженной женщиной. Степа хотел было сесть на переднее сиденье рядом с Лизой, но Костя его опередил и парню пришлось усесться сзади.
— Давай, Мусенька, давай солнышко, не подведи мамочку, прелесть моя, — упрашивала Лиза свою красавицу завестись. Это был их старинный любовный ритуал. Машина досталась Лизе от дедушки, и тот завещал внучке ухаживать за своей ласточкой, на которую копил долгие двадцать лет. Шокированные ее “прелюдией” с “Жигули” мужчины смотрели на девушку во все глаза с открытым ртом. — Если хоть от одного из вас… хоть слово… пешком пойдете! — грозно предупредила их Лиза.
— Степа, пискнешь, уволю! — предупредил Костя своего шофера. Бедному Степану пришлось ладонью себе рот запечатать, чтобы не дай Бог чего лишнего не ляпнуть. Для пущей верности через пару минут он прижал ко рту и вторую руку.
Ее Мусенька в этот раз долго не капризничала, всего лишь раза с третьего завелась и поехала. Рядом сидящий Костя переводил ошарашенный взгляд то на дорогу, то на пол, то на Лизу. И так раз тридцать. Без остановки.
— Что вы головой киваете, как китайский болванчик- недоуменно спросила его Лиза.
— Здесь дырка, — испуганно прошептал Костя и пальцем показал себе под ноги. Он словно почувствовал, что Муся — дама обидчивая, услышит и заглохнет назло.
— Не преувеличивайте! — отмахнулась Лиза, — Да, машина немного потрепана.
— НЕМНОГО?! — возмутился Костя. — Да я вижу под ногами АСФАЛЬТ! Как вы можете на ней ездить?! Это же опасно!
— Перестаньте! И не тряситесь как осиновый лист. Доедем нормально. Управимся за минут двадцать.
— О, Господи! Только бы не убиться! — выдохнул Костя.
— Какой вы трусливый! — поддела его Лиза. — Степа, а расскажите мне немного о себе, — кокетливо попросила Лиза, специально пытаясь разозлить самоуверенного осла, который осмелился сомневаться в ее Мусеньке.
— О! Ну я это… непьющий. Работящий. Неженатый. Приехал из деревни…
— Туда и уедешь, когда я тебя уволю, если не заткнешься немедленно, — буркнул на него Костя. Лиза хотела было парировать его хамский выпад, но сидящий рядом пассажир вежливо попросил: — Лиза, вы не отвлекайтесь, а за дорогой следите. Вот там поворот.
Доехали до ресторана они ровно, как она и предполагала, за двадцать минут. Без приключений и дорожных происшествий, наперекор враждебно настроенному против ее красавицы Константину. Когда же они припарковались, и он вышел из машины, то с невыразимой благодарностью и неописуемым облегчением перекрестился:
— Земля! Ура! Спасибо, Господи!
— Да перестаньте вы! Нормальная у меня машина! — возмутилась Лиза, закрывая дверь. Однако Муся решила именно в этот момент показать ей свои феерические фокусы, и дверь отказалась закрываться. Она хлопнула ею один раз, два, три, но безрезультатно. На помощь Лизе пришел дородный Степан, но и ему пришлось несладко с вредной Мусей. С раза пятнадцатого совместными усилиями им все же удалось закрыть, наконец, своенравную Мусю.
Наблюдавший за их отчаянными потугами злой как черт Костя выругался.
— Да как себя так можно не уважать, чтобы ездить на этом корыте?! — рявкнул он на Лизу, — Вы головой своей соображаете? Вы убьетесь на ней в один день! Ей давно на свалку пора! Какого черта вы себе новую машину не купите? Лиза! Что вы делаете с собой?! То какой-то хренью непонятного цвета лицо себе мажете, то на корыте ездите, у вас же даже телефон мобильный старый и потрепанный! В него орать нужно, чтобы тебя человек услышал. Себя не жалеете, так пожалейте голосовые связки своей матушки! Она надрывается так, что все ваши девять этажей слышат, о чем она вам говорит! Лиза, нельзя так с собой! — отчитывал ее наглый хам.
— Знаете что?! — перебила его Лиза. — Да как вы смеете?! Вы кто такой, чтобы указывать мне, как жить, на чем ездить и чем пользоваться?! Не у всех есть миллионы, чтобы позволить себе менять автомобили как перчатки. Да будет вам известно, что именно этот телефон мне моя мама подарила, когда я магистратуру окончила, и он мне дорог как память! И “Жигули” мне дорог как память, потому как достались мне от моего любимого дедушки! — орала Лиза, и даже стукнула бесчувственного козла сжатыми кулачками по плечам. — Вы… Да вы… знаете кто вы… да для вас ничего святого нет! Вам только внешняя, красивая оболочка важна! Вы же кроме своих денег ничего не видите! Вы ужасный, беспринципный, циничный, холодный, бездушный, безнравственный… — дать меткое определение этому чурбану Лиза не успела, так как Костя воспользовался старинным, но верным дедовским способом, дабы основательно заткнуть разбушевавшуюся женщину…
Глава 4
Однажды, еще в студенческие годы Лиза решилась на прыжок с парашютом. Долго боялась, паниковала, а потом рискнула и прыгнула… вместе с инструктором. Она до конца жизни будет помнить головокружительное ощущение пьянящего восторга от парения в небесах, дикий всплеск адреналина и неземное чувство острого экстаза. Лиза думала, что такое бывает только после совершения настолько отважного поступка как свободный полёт, ну, почти свободный, с привязанным за спиной наставником. А вот фигушки… Оказывается простой поцелуй тоже может дарить подобные яркие впечатления и даже совсем не нужно рисковать своей жизнью. Все! Никаких больше прыжков! Только поцелуи и только с таким инструктором как… ой, мамочки, о чем она думает?! Она же позволяет наглому типу, к тому же малознакомому, себя прижимать и…
— Только не деритесь! — еле оторвавшись от ее губ, прошептал Костя, который тоже, видимо, раньше увлекался парашютным спортом, так как его потряхивало даже сильнее, чем Лизу. Она же… неосознанно свернув губы трубочкой, была дико огорчена внезапной остановкой его хамского, беспардонного, отвратительного поведения. Кажется, Лиза только что поняла весь спектр чувств Адама и Евы в тот момент, когда их изгнали из блаженного Рая. Несмотря на неуместность его поступка и обидные слова, сказанные прежде, Лиза очень уж возжелала “продолжения банкета”.
— А вы, почему остановились? — как-то автоматически выпалила возмущенная Лиза и тут же одернула себя. — То есть, как вы вообще могли?! Что вы себе позволяете?!
Лиза даже скривилась от звука своего голоса, потому как ее запоздалые возмущения звучали достаточно жалко, хлипко и чересчур лживо.
— Я прошу прощения за то, что наговорил. Я слишком долго живу достаточно обеспеченной жизнью, и уже давно забыл, каково это: перебиваться одной зарплатой, — шептал ей Костя в губы. Они стояли настолько близко, что его манящий одеколон словно пропитал ее кожу и одежду, а она с наслаждением вдыхала окутавший ее приятный запах. Лиза даже подумывала спросить наглеца о марке, чтобы потом накупить вдоволь сей мужской парфюм и нюхать его в своей одинокой каморке закоренелой холостячки. Магический одеколон, прямо зелье приворотное! Именно он виноват в том, что Лиза позорно сама потянулась ко рту этот наглого хама, чуть ли не предлагая себя мужчине. А еще его потрясающие губы, сильные руки и… Костя хохотнул и с деланным смущением затараторил:
— Лиза, ведите себя прилично! На нас же смотрят! — осек ее этот подлец и проникновенно добавил, но уже тише: — Клянусь, в следующий раз я останавливаться не намерен!
— Хам! — пискнула Лиза, и попыталась выбраться из этих наглых, гадких объятий недоделанного Казановы, но сильные мужские руки резко развернули ее в сторону ресторанного входа, где за ними действительно наблюдали.
— А это моя невеста! Лиза, познакомься, мой друг Анастасос! — заговорил Костя на чистейшем английском.
— Какая прелестная девушка! Но разве ее зовут не Алена? — удивился седой статный мужчина, опершись на элегантную трость.
— У нее двойное имя. Алена — второе. Лиза — первым стоит в паспорте, — ничуть не смутившись, тут же наврал этот хам.
— Анастасос, — представился пожилой грек. — Рад знакомству с этой прелестной дамой. Костя, вы позволите- галантно спросив разрешения у ее лживого “жениха”, воспитанный киприот взял ее ладонь и поцеловал.
