– Густав! – прокричала Маргрит голосом, полным восторга. – Признавайся, это ты выдумал такой шикарный цирковой аттракцион?
Как у тебя хватило сил забраться на сосну и закрепить здесь веревочную лестницу?.. Вид замечательный, только вот слезть я не смогу!
– Тогда оставайся здесь жить, – произнес Густав и принялся спускаться. – Не надейся на помощь, вертолет не сумеет тебя снять.
– Густав, ты негодяй! – закричала Маргрит и осторожно стала нащупывать ногой ступеньку раскачивающейся лестницы.
Спуск продолжался целую вечность. И все это время Густав стоял под сосной и, глядя на охающую и причитающую женщину, хохотал до слез, комментируя каждое ее движение.
– А если бы я упала и переломала себе все кости? – возмущенным тоном произнесла она, когда почувствовала под ногами твердую почву.
– Если бы упала, – многозначительно поднял руку Густав. – Но ты стоишь на земле передо мной и готова переломать кости мне. Мы вместе рисковали и рискуем, не так ли?
Усаживаясь в лодку, он притворился, что теряет равновесие, и схватился рукой за плечо молодой женщины. Прохладные твердые пальцы едва не обожгли ее, и Маргрит, вздрогнув, приняла на себя солидную часть его веса.
– Кто только тебя учил лазить по деревьям? – осведомилась она, стараясь говорить как можно язвительнее.
– Ага! В тебе заговорила пресыщенная горожанка. Милая моя, ты просто давно отошла от этого мира и забыла его немудреные радости.
То, что ты сейчас наблюдала с высоты, в городе тебе не покажут ни за какие деньги. Все ваши платные зрелища этого не стоят.
– Ну-ну, – проворчала Маргрит, утирая пот со лба липкой от сосновой смолы ладонью. – А лифт Катарины в Стокгольме? В нем не измажешься смолой! А смотровая терраса на Какнасторнет? Там еще продают сувениры!
– Какие такие сувениры, я же не иностранец! Кроме того, милая горожанка, вход на Какнасторнет стоит целых двадцать крон, а ты получила удовольствие даром!
– Но я похожа на чучело, крохобор!
– Прости, винить в этом некого. Сосны всегда в смоле. Разве бывает иначе?
Густав обернулся, поймал ее за руку и притянул к себе. Она уловила слабый запах пота, скота, смолы, и он, этот запах, повел ее мысли куда-то явно не туда. Маргрит судорожно сглотнула и приказала себе впредь быть умнее.
– Просто не верится, – прошептала молодая женщина. – Я карабкалась на дерево, я видела остров целиком, словно на карте!
– И я не могу поверить, что к тебе возвращается детство, – улыбнулся Густав. – А давно ли ты заглядывала в атлас? Небось в школе только. Хочешь познать мир?
– Да я совсем не то имела в виду.
Маргрит с волнением прислушивалась к необычным ощущениям, возникшим в ее душе.
Должно быть, это отголоски прошлых лет, когда одной мысли оказаться рядом с Густавом Бервальдом было достаточно, чтобы ее кровь забурлила и с удвоенной скоростью понеслась по жилкам.
Он легко перемахнул через борт лодки на берег, и Маргрит недовольно поморщилась, сознавая, что весь беспорядок в ее одежде вновь откроется его взгляду, когда она встанет во весь рост. Перепачканная смолой блузка вылезла из шортов, капельки пота поблескивают на груди, животе и бедрах.
Наконец молодая женщина встала и занесла ногу над бортом. И тут лодка предательски покачнулась.
– Помоги же мне, черт побери! Я сейчас в воду свалюсь!
– А ты не думай о том, как выглядишь!
Тепло его тела окутало ее прежде, чем Густав успел прикоснуться к ней.
– Обопрись на мою руку!
Получилось так, что Маргрит схватилась не за его руку, а за бедро. Густав подхватил ее и поставил на ноги, прижав к себе. Под ее щекой оказались твердые мускулы, настоящий гранит, только теплый и живой. Молодая женщина опять всей грудью вдохнула его манящий запах, на этот раз к букету прибавился слабый аромат стирального порошка. Но ей не терпелось освободиться, и она едва сознавала это ощущение.
– Стой спокойнее, – проворчал Густав, держа ее голову одной рукой, а другой что-то вытаскивая из волос. – Не волнуйся, это не смола, а кусочки сосновой коры.
У Маргрит закружилась голова, и она вцепилась в его бока. Надо же, какая дурацкая поза!
– Да оторви ты их! – воскликнула молодая женщина. – Обойдусь без волос!
– Сомневаюсь, – пробормотал Густав. Его пальцы что-то слишком долго задержались на ее шее. – Знаешь, мне очень приятно. Как будто распутываешь шелковую паутинку… Тебе неудобно? – спросил он, словно это только что пришло ему в голову.
– Ну что ты! Я всегда так отдыхаю. Только нельзя ли чуточку побыстрее?
Его ладонь легла на ее голову, скользнула к плечам, и Густав ласково произнес:
– Вот и все, дорогая. Покорительница островных высот выжила, чтобы поведать об этом жителям континентального мира.
Маргрит вновь покачнулась. Тогда он поймал ее одной рукой и привлек к себе, с такой нахальной ловкостью шлепнув при этом пониже спины, что молодая женщина на мгновение опешила.
– В чем дело? Расстроился вестибулярный аппарат?
– Кто бы говорил! – огрызнулась Маргрит. – Я, по крайней мере, сделала это впервые!
– Что ж, неприятности у нас позади, – миролюбиво согласился Густав.
– Знаешь, о чем я сейчас подумала, – задумчиво произнесла она. – Как раз в это время на прошлой неделе я с директором одного из столичных музеев обедала в ресторане «Бамбуковый город», уговаривая его расширить экспозицию художников-импрессионистов. Если бы мне тогда кто-нибудь сказал, что я сегодня буду карабкаться на сосну, я бы вызвала бригаду санитаров, чтобы они надели на меня смирительную рубашку.
Густав с уморительно-самодовольным видом рассматривал свои ногти.
– Это только доказывает, моя дорогая, что, даже если ты лишена привилегий, надежду их когда-нибудь получить никто у тебя не отнимет. Конечно, ты сумасшедшая, но, если дашь мне напиться, я поставлю под вопрос этот жуткий диагноз.
Они бок о бок направились к дому. Маргрит вышла оттуда с двумя стаканами холодной воды и предложила один своему спутнику.
– Не ледяная, конечно, но холодная.
– Отлично! – заверил ее Густав и, запрокинув голову, осушил стакан.
Маргрит завороженно смотрела, как под его загорелой кожей на шее движется кадык. Густав уже опустил голову и протянул ей стакан, а она все не могла оторваться. Только заметив в его глазах озорной огонек, смущенно отвела взгляд.
– Ты сегодня ела? – спросил он.
Молодая женщина кивнула.
– Сыр, кофе, фрукты.
Он криво усмехнулся.
– То-то ты весишь всего ничего! Может, поужинаешь как все нормальные люди? Ты же не в смирительной рубашке и запросто удержишь вилку, ложку и нож.
– Да ты что! Я понимаю, что в деревне ужинают раньше, чем в городе. Но ведь сейчас только начало третьего.
