Она не знала и боялась узнать причину. Что-то произошло сегодня ночью, что-то, чего она не понимала. Неужели Макнамара рассчитывал на интимные отношения с ней во время путешествия, несмотря на ее категоричные заявления? Может, таким образом он хотел ей показать, как мало значит для него ее мнение на этот счет?
Воздух пустыни становился все холоднее. Дженифер поежилась, плотнее закутываясь в одежду. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой и беззащитной. Если майор Куин Макнамара намеревался указать ей основные опасности, то он, несомненно, преуспел. Кроме боли и смерти в жизни существует и многое другое, чего стоит бояться. Дженифер хотелось знать, какие еще испытания ждут ее впереди.
Незадолго до рассвета они подъехали к какой-то деревушке. Куин притормозил у одной из лачуг и поинтересовался, не сдается ли где комната и можно ли тут раздобыть еду. Ему указали на небольшую харчевню в центре селения. Когда он спросил, сможет ли он снять на день пару комнат, ему, не задавая лишних вопросов, пообещали воду для умывания и свежую пищу.
Он вышел из машины.
— Сегодня мы проведем день здесь, — отрывисто заявил он, обращаясь к Дженифер.
— Почему? — спросила она, подозревая худшее.
— Потому что мне необходимо отдохнуть, вот почему. Не думаю, чтобы кому-либо пришло в голову искать нас здесь. Если меня заподозрят, то будут искать не здесь, а на побережье. Нам следует привести себя в порядок, нормально поесть и поспать.
— Сколько дней нам еще осталось до побережья?
— Если ехать в том же темпе, то дня через три мы будем на месте. Половина пути уже позади.
— Понятно.
Он наклонился и обнял Дженифер за талию.
— Пошли! Давайте пойдем в дом, уже поздно. Не знаю, как вы, а я ужасно устал.
Едва коснувшись ее, он пожалел, что был так нетерпелив и отпугнул Дженифер Шеридан. Надо было думать раньше. Талия у нее была столь тонка, что он мог бы обхватить ее двумя ладонями. Она затаила дыхание, когда он коснулся ее, и он почувствовал, что она ждет, что будет дальше.
Нет уж, к черту! Он выпустил ее, едва ее ноги коснулись земли. Прямо бросил, будто обжег руки. Затем он сделал шаг назад и жестом предложил ей войти в дом.
В помещении было довольно прохладно из-за включенного вентилятора. Их провели наверх в узкий коридор. Их комнаты были расположены напротив друг друга. Она неуверенно посмотрела на него. Куин чуть не рассмеялся, так откровенен был ее взгляд. Бесспорно, она удивилась, что не разделит с ним ложе.
Куин никогда не посягал на добродетель невинных девушек. По поведению Дженифер он догадывался, что опыт в амурных делах у нее совсем незначительный.
Куин Макнамара вовсе не считал себя образцом порядочности, но совесть все же не позволяла ему, черт возьми, воспользоваться сложившейся ситуацией. Ей не о чем беспокоиться, несмотря даже на поцелуй. Все вышло случайно. Просто недоразумение. Впредь это не повторится.
В прихожей было нечто вроде ванной комнаты. Хозяин заведения пообещал принести им еду, затем удалился.
— Послушайте! Идите-ка и приведите себя в порядок, а я пока поставлю машину в укромное местечко. Вернусь через несколько минут. Ладно?
Пока он говорил, ее взгляд не отрывался от его лица. Потом она медленно кивнула.
Он ушел. Дженифер закрыла дверь своей комнаты и осмотрелась вокруг.
У нее не во что было даже переодеться, но ей страшно хотелось помыться и снова почувствовать себя чистой. Она решительно открыла дверь и направилась в ванную комнату. Там она обнаружила старую лохань и стала наливать в нее воду. Она оказалась со ржавчиной. Хорошо хоть, что мыло нашлось. Она намылила голову и тело, испытывая блаженство при мысли, что вновь будет чистой. Она несколько раз окунула голову в воду, споласкивая волосы. Когда Дженифер помылась, она увидела полотенце и вытерлась насухо. Затем стала выжимать волосы, пока не перестала с них струиться вода.
У нее не было даже расчески.
Натянув на голову джеллабах, Дженифер поднесла руки к лицу и поняла, что плачет. По щекам текли слезы. Она была потрясена.
Почему она плачет? Что случилось? Просто устала в дороге, проголодалась, натерпелась страха. Больше плакать было не из-за чего. Она открыла дверь в прихожую и замерла. Куин стоял в коридоре и ждал ее.
— В чем дело? — настойчиво спросил он.
— У меня нет расчески, — ответила она, пожав плечами.
Он недоверчиво посмотрел на нее.
— И только из-за того, что у вас нет расчески, вы плачете?
— А что, по-вашему, это не причина? — спросила она со злостью на себя, вытирая слезы.
— На вашем месте я плакал бы только из-за того, что смылась вся маскировка. Что-то надо придумать с вашими волосами и кожей, пока не наткнулись на хозяина. Он может заинтересоваться.
Она совсем забыла о маскировке. Так приятно было ощущение свежести, что Дженифер даже не вспомнила о мази, которой Куин натер ее и от которой теперь не осталось и следа.
Макнамара взял ее за руку и втащил обратно в комнату.
— Оставайтесь здесь. Если появится хозяин, не снимайте капюшон. Он подумает, что вы просто смущаетесь. Я постараюсь вернуться как можно скорее.
Через несколько минут после ухода Куина кто-то еле слышно постучал в дверь. Дженифер вспомнила, что нужно говорить только по-арабски.
Вошла молодая женщина. В руках она держала поднос. На нем лежали фрукты, хлеб и сыр. Поставив его и безмолвно обменявшись взглядом с постоялицей, она бесшумно удалилась.
Дженифер присела на край постели и принялась за еду. Почти целые сутки у нее крошки во рту не было. Когда Куин вернулся, Дженифер жестом пригласила его составить ей компанию, что он и сделал, усевшись рядом с ней на узкую кровать и придвинув поближе стол с подносом. Некоторое время они молча ели.
— Вот, возьмите. Я нашел гребень. Я хочу, чтобы вы наложили на лицо и руки эту мазь, а также снова втерли ее в волосы. И постарайтесь поспать. Вечером увидимся.
Не взглянув на нее, он оставил все, что принес, на столе и вышел из комнаты.
Дженифер продолжала сидеть, устремив взгляд на дверь, за которой скрылся Макнамара. Он нашел для нее гребень. Он поверил, что она плакала из-за расчески, и постарался где-то раздобыть ее.
Но он не дотронулся до нее, даже не посмотрел в ее сторону.
Дженифер взяла со стола гребень и стала медленно проводить им по спутанным волосам. Она расчесывала длинные, до пояса, пряди и ни о чем не думала. Это был своего рода ритуал, знакомый с детства. Именно он принес ей умиротворение в этом мире, который внезапно оказался устрашающе чуждым для нее.
Сейчас она смотрела на эту страну совсем иными глазами, словно занавес, так долго скрывавший от нее действительность, упал. Больше она уже не была изнеженной дочерью высокопоставленного должностного лица, американского сенатора Эндрю Шеридана. Больше не занималась благотворительной деятельностью, оказывая гуманитарную помощь всем нуждающимся.
