— Да… гм… ну… думаю, мы примем ваше предложение. И что, вы действительно назовете гостиницу «Дом Говардов»?
— Да, обещаю.
Присцилла знала, что сдержит слово. Ей самой эта мысль очень понравилась. Может быть, в истории семейства Говардов отыщется что-нибудь привлекательное для туристов… а если нет, ничто не мешает ей самой сочинить романтическую историю.
Трубку снова взял мистер Эмхерст.
— Дом ваш, мисс Ларсон, — произнес он, запинаясь, как будто не мог прийти в себя от изумления. — Поздравляю.
— Благодарю вас за помощь, мистер Эмхерст. Пожалуйста, передайте Говардам, что я хотела бы поговорить с ними еще раз. Мне нужно выяснить кое-какие детали.
И со счастливой улыбкой на устах она повесила трубку.
Дурную весть Крейгу принес мистер Эмхерст. Прямо от Говардов он отправился в офис «Недвижимость Пинкни», расположенный на Бойлтон-стрит, в деловой части города. Офис находился в старинном кирпичном здании; обстановка его — латунные лампы на дубовых столах, пушистый коричневый ковер, заглушающий шаги, кресла и диваны, обитые натуральной кожей, застекленные полки, а на них — толстые тома в позолоченных переплетах — напоминала скорее букинистический магазин, чем контору по продаже недвижимости.
Мистер Эмхерст был здесь не впервые; но в этом изысканном интерьере ему каждый раз становилось как-то не по себе. Сам он в своей конторе на первом этаже высотного офисного здания придерживался безликого ультрасовременного стиля. А здесь даже кофе — в фарфоровых чашечках!
Наконец секретарша пригласила его войти. Мистер Эмхерст поставил недопитый кофе, поправил галстук, пригладил редеющие волосы, откашлялся и бочком протиснулся в широкие двери кабинета. Крейг, встав из-за стола, протянул ему руку. Мистер Эмхерст пожал ее и, помявшись, вымолвил:
— Боюсь, мисс Ларсон стала домовладелицей.
— Вот как? Она предложила больше?
— Нет, столько же.
— А размеры выплат? — Крейг подозревал, что финансы мисс Ларсон не позволяли ей увеличить суммы взносов. И потом, она ни за что бы до этого не додумалась. Ему самому эта идея пришла в голову по чистой случайности.
— Нет, нет, выплаты у нее даже меньше, чем ваши, — промямлил Эмхерст, вдруг осознав, как глупо с его стороны было явиться сюда с дурным известием.
Проницательный взгляд остановился на потной физиономии Эмхерста.
— Я полагал, что Говарды оценят мои условия!
— Разумеется! Вы поступили мудро! Они были уже готовы подписать договор, но…
Резким жестом Крейг указал ему на кресло.
— Что «но»?
— Мисс Ларсон настояла на внесении в заявку одного условия. Прежде чем принять окончательное решение, Говарды должны были поговорить с ней по телефону.
— Необычное условие.
— Да, я ее отговаривал, но она уперлась… Говарды согласились, не подозревая, что разговор с ней повлияет на их решение. В конце концов, предложить больше она все равно не сможет. Они просто обязательные люди, поэтому и…
— Что она им наобещала?
Мистер Эмхерст снова откашлялся.
— Сначала она стала рассказывать о гостинице — как она ее переделает, обставит антикварной мебелью и так далее. А потом пообещала назвать гостиницу их именем — «Дом Говардов» — и привести в рекламной брошюре историю семьи. Вот это их и соблазнило.
Крейгу редко случалось выходить из себя. Когда он злился, то не вскакивал и не повышал голоса, только глаза угрожающе суживались, на высоких скулах выступали красные пятна, а голос становился тихим, едва слышным. Вот и сейчас Крейг заговорил почти шепотом, и Эмхерст наклонился, чтобы не пропустить ни слова.
— Вот это трюк! — шептал Крейг, сжимая кулаки. — Да эта женщина — настоящая язва! Так их одурачить! Ее счастье, что разговор шел по телефону — стоило бы им увидеть, как она одевается… Она же обманула стариков! Она не станет давать гостинице их имя!
— С нее станется, — пропыхтел Эмхерст.
«Интересно, — подумал он, — когда это мистер Пинкни успел ознакомиться с особенностями ее стиля одежды?» Сам мистер Эмхерст уже привык к экстравагантным нарядам своей клиентки, его только смущало всеобщее внимание, которое она вызывала везде, где бы ни появлялась…
— Мне очень жаль, что вам так не повезло, мистер Пинкни, — продолжил он похоронным тоном. — Без сомнения, мисс Ларсон — решительная женщина. Не удивлюсь, если ее гостиница будет процветать.
— А я удивлюсь, — отрезал Крейг. — Она же ничего не понимает в гостиничном менеджменте! Это не то, что продавать столы и тумбочки!
Крейг откинул со лба густые каштановые волосы. Интересно, подумалось ему, сколько седых волос добавила ему за сегодняшний день решительная мисс Ларсон? Крейгу не раз случалось проигрывать, но никогда еще неудача не задевала его так больно. Он предложил в сделке более выгодные условия — и все же она выхватила дом прямо у него из-под носа!
Крейг поднялся и протянул Эмхерсту руку.
— Спасибо, что зашли, Джек, — поблагодарил он с сердечностью, не обманувшей даже мистера Эмхерста. — Что ж, на доме Говардов свет клином не сошелся. Поищу что-нибудь другое.
Оставшись один, он долго сидел неподвижно, постукивая карандашом по столу и уставившись невидящим взглядом на пресс-папье ручной работы в дальнем углу стола. Пресс-папье было настоящим произведением искусства, но Крейг об этом не задумывался. Он привык жить среди изящных и дорогих вещей. Но что может понимать в антиквариате эта чокнутая калифорнийка? Ей следовало бы продавать безликую мебель для офисов. Или костюмы от авангардистских французских кутюрье, подходящие разве что для бала в психиатрической клинике. Господи, на какой помойке она нашла свою шляпу?
«А из нее вышла бы хорошая манекенщица», — подумал вдруг Крейг. Несколько лет назад он сопровождал престарелую тетушку на благотворительный показ мод, где великосветские дамы бродили по подиуму, неумело подражая рассчитанно-небрежным движениям профессиональных моделей. Но была среди них одна… Невысокая, весьма упитанная, со светлыми кудряшками, прилипшими ко лбу, — совсем не красавица. Но, едва она появлялась на подиуме, все взгляды устремлялись к ней — такое исходило от нее обаяние. Крейг был очень разочарован, узнав, что она замужем. Вот с такой женщиной он хотел бы встречаться.
И в Присцилле Ларсон было что-то похожее. Люди оборачивались на нее не только из-за экстравагантного наряда. Надень она даже самый строгий костюм, все равно бы выделялась среди тысячи лиц. В ком еще можно найти такую гремучую смесь энергии, самоуверенности и отваги? Сразу видно, что эта женщина — из тех, кто не трусит, не сомневается, не оглядывается на чужое мнение и всегда добивается своего. Так, как добилась дома Говардов.
