Сначала в детском саду, потом в школе. Дома. «Будь хорошей девочкой». Это напутствие, которое я слышала от родителей чаще, чем признания в любви.
То, как отзывается мой родной муж обо мне, наносит душе практически осязаемые раны.
Виновато опускаю голову.
— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю тихо.
— Ян, как ты относишься к нашим друзьям, к моим родственникам?
— Нормально отношусь.
— Почему запретила Маше общаться с Никитой, к примеру? Что за отношение к моей сестре? Сама не замечаешь своего снобизма.
— С Никитой Котовым? — удивляюсь и взрываюсь. — Ты… бросил меня, потому что я ограничила общение нашей восьмилетней дочери с сыном твоих друзей?
— Не истери, — обрывает меня муж. — Я привел пример. Моих друзей? Раньше ты называла их нашими.
— Конечно, это наши, Дань, — тут же исправляюсь. — В последний раз, когда Котовы были у нас в гостях, Никита некрасиво издевался над Машей и безобразно себя вёл. Дети очень жестоки, я знаю, но Маша — моя дочь. Она нежная и впечатлительная девочка, ты ведь знаешь? — Богдан кивает. — Мне захотелось ее защитить. Кроме того, Никитка крайне много матерится и обзывает Машу «богатой сучкой». Я сама слышала.
— А почему я об этом не знаю? — Богдан мрачно разворачивается ко мне.
— Я не хотела тебя отвлекать такими мелочами, — качаю головой. — Ты постоянно на работе, устаешь, поэтому я стараюсь ограничивать тебя от таких мелочей.
— В любом случае, ты должна была рассказать, — растирает он лицо руками. — Это явно важнее, чем та херня, в которую ты меня посвящаешь. Где-то между историей про то, как моя жена выбирала диван в игровую и сколько стоит имитация камина в гостиную, ты могла впихнуть пару строк о том, что сын наших друзей причиняет вред нашей дочери.
Его претензия звучит так естественно, сама вдруг начинаю размышлять, что сделала что-то не так.
— А что с Аней? — спрашиваю, разглядывая капли начинающегося дождя на лобовом стекле. — Чем мерзкая бесчеловечная жена обидела твою сестру?
— Не передергивай, Ян. Сама все прекрасно знаешь.
— Речь о моем отношении к тому, что ты отписал им одну из самых первых своих заправок?
— И про это тоже, — кивает он.
— Мне просто гадко от того, что мы зарабатывали всё упорным трудом, а они получили готовый бизнес, приносящий стабильный доход.
В машине создается неуютная тишина, в которой отчётливо слышен только стук дождя.
— Ты недоедаешь, Ян? — спрашивает Богдан мрачно. — В чём-то нуждаешься? Скажи бл*дь? Может, еще пару *бучих люстр надо выписать из Бразилии? Или что еще? Скажи.
— Дань, хватит, — морщусь. — Не издевайся надо мной.
Воздух вокруг становится плотным. Богдан злится. Это явно ощущается в том, как его пальцы сжимают руль и напрягаются широкие плечи.
— У Ани рак, — говорит муж отвернувшись. — Что-то по-женски, я в этом не разбираюсь. Вторая стадия, прогнозы хорошие, их семье сейчас нужна стабильность, Ян. Пару раз я помогал деньгами, но для Андрея это не очень комфортно. Он не желает быть просто потребителем, и я его прекрасно понимаю, поэтому сделал так, как посчитал нужным.
— Какой ужас, Богдан, — прикрываю глаза.
Мы не очень близки с Аней, наверное, больше по моей вине. У нас чрезвычайно мало тем для разговоров. Она учительница младших классов, безумно любящая свою работу. Андрей, ее муж, неплохой человек. Трудолюбивый, советской закалки, но тоже абсолютно не такой, к общению с которыми я привыкла.
— Почему ты мне не сказал? — спрашиваю, касаясь грубой ладони.
Богдан сильно сжимает мою руку и проводит большим пальцем по запястью.
— Не хотел тебя расстраивать, — говорит хрипло. — Я знаю, как ты реагируешь на подобные новости.
— Зато сейчас заставляешь меня чувствовать себя ужасным человеком.
— Ты не ужасный человек, Ян. Но в последнее время мне всё больше и больше кажется, что я женат на Жанне.
Раздраженно закатываю глаза.
— Моя мама не монстр, Богдан.
— Конечно, нет. Я никогда так не говорил и вообще отношусь к твоим родителям уважительно, как бы это не взаимно не было.
— Ладно, — соглашаюсь. — Здесь ты прав. Они действительно перегибают палку.
Тянусь к мужу сама, и обхватываю рукой его шею. Упираюсь лбом в широкий колючий подбородок.
— Мы ведь справимся? — тихо умоляю. — У всех бывают разногласия.
— Постараемся, — кивает Богдан, крепко обнимая.
— Я тебя услышала. Я исправлюсь.
— Привет, милая, — говорит Вера и кидает клатч на стол. — Пока ехала, все пробки собрала. Давно ждешь?
— Где-то полчаса, — отвечаю отстраненно, глядя в телефон.
— Что там у тебя?
— Общаюсь… с мужем…
— Ого, — удивленно произносит подруга. — С Соболевым? По смс?
— Ага, — смеюсь. — У нас какой-то конфетно-букетный период образовался. Вторая волна. Притом что дома он пока не живёт.
— Это почему? — спрашивает Вера.
Отстраненно пожимаю плечами.
Если честно, я и сама особо не понимаю, по какой причине Богдан так и не вернулся домой.
Три дня назад разговор по душам закончился горячими поцелуями в машине, которые я предложила перенести в горизонтальную плоскость в нашей спальне, но Богдан покачал головой и сказал: — Дай мне время, Ян. Не обижайся, но нам действительно будет на пользу немножко пожить отдельно.
Я не стала возражать и настаивать.
После волны претензий с его стороны мне показалось это глупым и лишним. Я же пообещала ему поменяться.
А наутро курьер принёс мне большой букет немыслимо красивых пионов с запиской «Для любимой от Дани». Настроение сразу стало более радужным. Я отправила Богдану смс и с тех пор, мы круглосуточно переписываемся.
Это… немного необычно.
Спрашивать у человека, с которым десять лет спала в одной постели, что у него на завтрак и в чем он сейчас одет. А ещё… многие наши темы… как бы с сексуальным подтекстом. Мы будто бы маринуемся в собственном желании и раззадориваем друг друга.
Улыбаясь, перечитываю нашу утреннюю переписку с мужем:
Я: «Не поможешь?»
Следом идут три фотографии моего постройневшего тела в новых комплектах нижнего белья. Черный — с ажурным поясом для чулок, красный — с тонким полупрозрачным лифчиком и стрингами и ярко-синий атласный комплект.
Мой Даня: «Бл*дь, Малыш. Ты прекрасна. Люблю тебя».
Я: «Так какой, Дань? Я в поликлинику с Ваней собираюсь за справкой в детский сад и потом в ресторан с Верой.»
Мой Даня: «Надеюсь, наш врач женщина?»
Я: «Соболев. Наш участковый врач — семидесятилетняя дама с плохим зрением и неважным слухом. Странно, что за восемь лет ты так с ней и не познакомился».
Мой Даня: «За это тебе спасибо, Яна. И платной медицине»
Я: «Так что с комплектом, муженёк?»
Мой Даня:
