Линда Джонстон - Проблеск вечности

Эта пустыня, казалось, никогда не бывала спокойной, даже сейчас, ночью.

Майк Дензайгер остановился на песчаной дорожке и замер, прислушиваясь.

Посвистывал легкий ветерок, разгоняя песок и бросая его в деревянные стены домика, стоявшего перед Майком. В редких кустах копошились маленькие зверьки — скорее всего, мыши, змеи или скорпионы. Где-то в отдалении протявкал койот и заупокойно прогукала сова.

И хотя Майк находился здесь уже давно, он не переставал сравнивать звуки пустыни с той какофонией, которая осталась позади, в Лос-Анджелесе: с шумом на автострадах, с гудками противоугонных сирен, с визгом телефонов, биперов, радио, телевизоров…

Прищурившись, он так и не сумел разглядеть своих единственных спутников: ночь была темной. Бледный полумесяц тускло освещал узкую полоску песка, начинавшуюся у кустарника и заканчивавшуюся под окнами его хижины.

Шел уже пятый месяц, как Майк находился здесь. Он исходил много миль по пустыне и по этой горе, у подножия которой и построил когда-то свой домик.

Много ночей провел Майк, вот так прогуливаясь у хижины, прислушиваясь к звукам окружавшей его природы и понимая, что спокойствие пустыни было лишь иллюзией. Животные блуждали по ночам совсем не для развлечения, как он. Нет, они разгуливали здесь в поисках пропитания и чаще всего находили свое пропитание друг в друге. Так что, по правде говоря, покоем здесь и не пахло.

Чтобы сохранить в кожаной куртке хоть немного тепла, он скрестил на груди руки. Его темно-каштановые волосы, не стриженные с тех пор, как он покинул город, шевелил слабый ветерок. Холодный воздух заползал под джинсы. Да, по ночам пустыня была холодной… такой же холодной, как и множество глаз в городе, который он покинул…

Несколько лет эта хижина была его пристанищем. Время от времени он заглядывал сюда на недельку-другую, сбегая от проблем и суеты городской жизни. Но на сей раз он решил задержаться в пустыне подольше, хотя по прибытии сюда быстро понял: от себя никуда не убежишь…

Может, ему стоило вернуться? Нет-нет, еще рано. Если уж здесь он не сумел найти покоя, то дома его и подавно не будет, это уж ясно!

Двинувшись по направлению к домику, Майк громко вздохнул, и с его губ сорвалось нечто похожее па стон. Но не успел он добраться до двери своего жилища, как на пустыню вдруг опустилась какая-то противоестественная тишина.

Вздрогнув, он, словно по команде внутреннего голоса, поднял голову и посмотрел на небо, усеянное множеством звезд, которые вдруг стали как бы перемещаться, образуя другую картину ночного неба. «Уж не грежу ли я», — подумал Майк.

Неожиданно Майку показалось, что вовсе не он наблюдает за звездами, а кто-то другой… В горле у него вдруг пересохло, и он ощутил чью-то чужую тоску, печаль, одиночество и томление страсти… Конечно, эти чувства он много раз переживал сам, но сейчас, казалось, они принадлежали как будто не ему.

Невозможно… нелепо… Но Майку никак не удавалось избавиться от этого ощущения, он как бы «забрался» в чужие мечты, чужие эмоции. Он никогда не верил в подобную сверхъестественную чепуху. Но откуда же возникли эти ощущения из его перегруженного сознания, что ли? Но Майк не относился к людям с богатым воображением, к людям, склонным к фантазиям.

Спустя несколько мгновений странные ощущения исчезли, и он почувствовал себя очень одиноким. Услышав над головой слабый гул самолета, он вновь посмотрел вверх. В небе двигался треугольник мигающих белых огоньков.

Майк встряхнул головой. Что за галлюцинации?! Может, оп сходит с ума от одиночества? Или уже сошел? Что ж, это разом разрешило бы все его проблемы. И тогда он или умрет здесь, в пустыне, или кто-нибудь отвезет его обратно в город и упрячет там в психушку.

Впрочем, незачем ломать голову, пытаясь объяснить свое состояние, важно то, что поиски покоя были не таким уж глупым занятием. И, может быть, в один прекрасный день он найдет покой… И тогда… конец его одиночеству.

Нет, к черту все! Не будет у него никакого покоя! И прощения ни у кого ему не найти, тем более у самого себя, ведь он убил свою жену…

1858 г.

Эбби Уинн проснулась от жажды. Еще несколько дней назад она и представить себе не могла подобной сухости в горле. Она ощущала какую-то вялость, как будто из-за недостатка влаги кровь у нее загустела. Эбби присела в своей спальной скатке под высоким сводом крытой повозки. Конечно, сон давал временную передышку, но теперь, проснувшись, она почувствовала, что страдания вновь вернулись к ней.

Последние восемь дней их караван медленно продвигался через пустыню по Испанской тропе, что в штате Калифорния. На первые пять дней пути в повозках было вполне достаточно припасено воды. Кроме того, их проводник-индеец. Мокрый Дикарь, заверил переселенцев, что впереди они встретят маленькую речушку и смогут пополнить свои запасы.

Но речушка оказалась пересохшей. И Мокрый Дикарь, выходец из южного племени кахуиллов, вынужден был попросить воды у местных индейцев-могавков, но у них ее не было, потому что в этом году выдалась жестокая засуха, так что индейцы не могли помочь белым переселенцам, даже если бы и захотели.

Эбби надела, не зашнуровывая, ботинки и выскользнула в своей голубоватой фланелевой ночной рубашке из повозки. Ветер сразу же пронизал ее тело, разметав длинные светло-каштановые волосы, которые днем она обычно собирала в пучок. Раньше Эбби считала, что в пустынях всегда жарко, а теперь каждую ночь чувствовала только холод.

Она колебалась, не сделать ли маленький глоток воды из их драгоценного, неумолимо иссякающего запаса, — маленький глоток, чтобы слегка смочить губы. Но она понимала, что отбирает воду у других. Ведь из всех пассажиров их обоза одна она могла найти воду, благодаря своим частым видениям. Ах, если бы только Эбби была в силах еще и контролировать эти видения, но время шло, и она поняла, что это невозможно. Никакие травы или талисманы, которыми она обычно пользовалась, не помогали.

«А не вернуться ли в повозку и постараться заснуть?» подумала Эбби. Может быть, тогда удастся избавиться от жажды… Но сна не было, она окончательно проснулась. И ни о чем другом, кроме как о желании выпить воды, Эбби думать не могла…

Под слабым светом полумесяца Эбби осмотрелась. Внутри составленного повозками круга все было спокойно. Только в самом центре, у главного костра, она приметила какое-то движение. Там сидели двое мужчин-сторожей, освещаемые затухающими угольками костра. Сдвинув головы, они тихонько перешептывались.