Глава 1
Оранжевое солнце сползло к пыльному краю розового неба. Уж не знаю, кто из нас на поверку окажется более пыльным — небо или я — но доведись делать ставки, поставила бы на себя. День в степи — загородная прогулка не из приятных. Пыль набилась в волосы, окончательно сравняв их оттенок с красновато-ржавым цветом окружающего пейзажа. Одежду проще выбросить, чем отстирать, а на то, чтобы прочистить горло, потребуется не один стакан чего покрепче. Зато в рюкзаке валяется сноп сена, за который мне отвалят звонкую монету. Тупое задание для тупого наемника, но сейчас не до того, чтобы нос воротить от какой-никакой, но работы.
Сэл давно и недвусмысленно намекал, что пора бы должок вернуть, а вчера его головорезы не поленились нанести визит. Пообещали, что Сэл лично навестит. Через недельку. А я пока не готова к таким гостям. Эти, в общем-то милые, люди секретаршу напугали до увольнения, а Сэла я и сама побаиваюсь. По крайней мере, лишний раз стараюсь на свидания с ним не нарываться. Так что придется эти семь — точнее, уже шесть — дней попахать как следует. Или сорвать большой куш, но это вряд ли. Не с моим везением, да еще и без секретарши.
Все-таки, Пэм, при всей ее блондинистости, знает как охмурять клиентов, раскручивая их на хорошую оплату. У меня с этим туго. Ну не умею я нравиться людям; они от меня, по большей части, шарахаются. Особенно добропорядочные господа, желающие получить доказательства неверности своих жен — самые стабильные и самые легкие клиенты. Сейчас парочка таких не помешала бы.
Но Пэм свалила, хлопнув дверью и заявив, что я не плачу и половины того, что стоят ее потрепанные нервы. А я торчу тут, на пыльной улице пыльного придорожного городка, и раздумываю, не стоит ли прислушаться к гласу своей пятой точки, вот уже почти сутки вопящему, что вляпались мы куда-то не туда, куда следовало бы. К сожалению, этот глас в детективном агентстве “Р. Каро и партнеры” обычно слышала только Пэм. Девушка интуитивно отсеивала ненадежных клиентов, отбирая лишь “чистые” заказы. Эх, да чего жалеть, что произошло, то произошло. Может, оно и к лучшему. По крайней мере, не придется выслушивать нытье насчет подозрительности нынешнего клиента. Пусть отдохнет, ей все равно отпуск полагается. А я пока по-быстрому разберусь с этим треклятым долгом и приползу к Пэм с тортиком и подарочным набором от “Триор” — умолять простить и вернуться. Она, конечно, подуется для порядка, но против нового оттенка “кровавая роза” вряд ли устоит, знаю я ее. Я вот не устояла. Правда, воспользоваться так пока и не решилась ни разу. Да и вряд ли решусь. Слишком женственно, слишком вызывающе. А в моей профессии выгоднее быть незаметной, чем эффектной.
Мы помиримся, а мне придется напялить платье и выгулять Пэм на “Круглогодичной ярмарке”. Не то, чтобы я сильно против, хоть и не считаю карусель или зеркальный лабиринт стоящими внимания развлечениями. А вот в тир я бы заглянула. Коллекцию плюшевых медведей пора и пополнить, она с весны не расширялась — мы с Пэм не ссорились по-крупному уже почти полгода.
“Вход для карни с торца здания”
Зар-раза. Клиент назначил встречу в одном из этих новомодных “либеральных” заведений. Что за мода пошла карни в приличное общество тащить? Я поморщилась, но делать нечего. Вернув на лицо нейтральное выражение, критически осмотрела себя в зеркальном стекле двери и решительно потянула за ручку. В конце-концов, сегрегацию еще никто не отменял, не пустят же их за людские столики, в самом деле.
Бар “Три саксофона” встретил полумраком и развешенным по углам табачным дымом. Пианист тихо бренчал сонную мелодию из своего темного угла; бармен лениво протирал и без того сияющий стакан. Посетителей не густо. В такие заведения до заката приличные люди не ходят. После заката, впрочем, тоже.
Клиент опаздывает. Окинув взглядом полупустой зал, я направилась к столику в углу. Подальше от любопытных глаз и низкой резной перегородки, отделяющей столики для карни от людских. К тому же, с приглянувшегося мне места должно быть хорошо видно “стратегический треугольник”: входную дверь, барную стойку и сцену. А я всегда предпочитаю занимать места с хорошим обзором. Привычка. По барам я хожу в основном для того, чтобы за кем-то проследить.
Прошествовала мимо презрительно скривившегося бармена, плюхнула пропыленный рюкзак на бежевый велюровый диванчик и, уронив свою, не менее пропыленную, тушку рядом, усмехнулась. Дожилась, Риин Каро, люди на тебя уже косятся с подозрением. А ведь и правда, когда ты последний раз выбиралась куда-то не по работе, а чтобы отдохнуть, не говоря уже о свидании? Над ответом на этот вопрос пришлось задуматься надолго: ничего подобного не припоминалось — в последнее время так точно.
— Что заказывать будете? — Недовольный голос официанта заставил прервать размышления. Ну и к лучшему. Я дошла уже до прошлой осени, а так ничего утешительного и не вспомнила.
Парень навис над столиком, переводя осуждающий взгляд с меня на рюкзак. Губы его, и без того тонкие, были поджаты, превратившись в белую линию.
— Виски-соду, но соду замени на виски, — буркнула я. — И пачку курева покрепче. Спички не забудь! — Ну-ну, поподжимай мне тут губки. А вот и не скажешь ничего, хоть и хочешь попросить убрать грязный рюкзак со светлого велюра, я же вижу. У вас тут карни виски хлещут, не с вашими порядками делать замечания людям, в каком бы виде они ни явились.
Виски оказался не так плох, как можно было предположить по роже бармена, а курево отдавало привкусом красной степной пыли. Чтобы я еще добровольно за город выбралась? Нет, в самом городе воздух не чище, копоть и дым порой неделями не дают толком солнце рассмотреть, но городские выхлопы хотя бы не хрустят на зубах и не дерут горло, как эта пыль. Залпом допила остатки алкоголя, махнула официанту повторить. На последнем глотке закашлялась, на глаза навернулись слезы, вымывая пыль из слезных протоков. Подоспевший с новой порцией пойла официант, красноречиво замер, не спеша поставить стакан на столик. Че, гад, решил, что я пить не умею? В подведенных тушью глазах затянутого в атласный черный жилет поверх белоснежной рубашки официанта читалось желание попросить документы, подтверждающие возраст. Правда, под моим ответным взглядом парень быстро сник и молча поставил принесенный стакан на стол.
Я пригубила напиток, наконец-то распробовав. Все-таки разбавил, зараза. Ну значит, чаевых не получит. Устало прикрыла глаза, откинула голову на спинку диванчика, сползая вниз. Это был длинный день. И он далеко не окончен. Дождусь клиента, отдам ему заказ, получу новый и, если успею, попытаюсь вернуться в город. Не любитель я ночевать где попало, хоть и готова уснуть сейчас прямо тут, на этом диванчике. А что. Вполне удобно. Спала я сегодня часа четыре — вставать пришлось на рассвете — так что мне сейчас любая поверхность, на которой можно принять устойчивое положение, не боясь свалиться во сне, королевским ложем покажется.
Расслабиться не получилось. Что-что, а пристальные взгляды, направленные на меня, за годы карьеры в частном сыске чувствовать я хорошо научилась. Стараясь не показывать, что заметила внимание, осмотрела помещение сквозь опущенные ресницы. Кажется, немногочисленным посетителям глубоко плевать на пыльную невзрачную девицу в углу. Даже бармен занят своим стаканом, и ему не до меня. Но взгляд не спешил пропадать. Шел он слева. Оттуда, где за невысокой резной перегородкой ютились столики для карни.
Небрежно поставила стакан на стол и села ровнее. Потянулась за папиросой, невзначай толкнув спички мизинцем. Коробок мягко скользнул по полированной столешнице. Вот и повод повернуться в сторону смутившего взгляда. Уже не скрываясь, я развернулась влево, сгребла со стола спички и чиркнув желтой серной головкой по шершавому боку коробка, поспешно спряталась в клубах дыма. И все равно он заметил, что я заметила.
Рука с черными когтями коснулась края шляпы, салютуя. Из-под шляпы мелькнула белоснежная клыкастая улыбка. Мелькнула и тут же погасла. Нахал-карни отвернулся, как ни в чем не бывало. Я задохнулась от возмущения. Да как он смеет пялиться? Эти дикари своих женщин за людей не считают — если слово “люди” вообще применительно к карни — а уж на людских им вообще нечего заглядываться.
