Аннетт Мари, Роб Якобсен
Проклятые гильдии и другие ложные следы
(Кодекс гильдии: Искаженный — 2)
Перевод: Kuromiya Ren
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Винсент Парк был моим врагом.
Я не говорил это просто так. У меня бывали странные враги за двадцать два года жизни на этой планете, и как приемный ребенок я сталкивался с достаточным количеством негодяев, но я еще не делил с ними кабинку.
— Кит, — твердо сказал Винсент.
Его идеально уложенный ирокез блестящих черных волос, любовь к липким бумажкам для заметок и всезнающее поведение сидели в трех футах от меня восемь часов каждый рабочий день с тех пор, как я стал работником МП. Сегодняшний день не отличался.
— Это сокращение от Magicae Politiae Denuntiatores, — он исправил меня после того, как я назвал нас неопытными членами департамента Магической Полиции в первый день. — Это латынь.
В этот миг я понял, что ненавидел его.
— Кит, — повторил он с нажимом.
Это и шорты. Винсент каждый день был в шортах. Это уже говорило о нем все, что нужно было знать. Даже если бы ударила буря, как в «Послезавтра», Винни пришел бы в своих шортах с множеством карманов и волосками на ногах, покрытыми инеем.
— Дело в карманах, — сказал он, когда я спросил. — Знаешь, сколько вещей я могу носить в тех карманах?
Я пожал плечами.
— Что может уместиться в шортах?
— Что у тебя в карманах, а? — осведомился он с большим нажимом, чем требовала тема.
— Толком ничего.
— Я мог бы спасти тебе жизнь тем, что ношу в своих карманах.
Так все проходило с Винсентом. Он всегда пытался превзойти меня во всех мелочах. Даже в карманах.
— Кит! — почти закричал он, отвлекая меня от мыслей.
Я развернулся на дешевом офисном стуле с сетчатой спинкой и увидел своего напарника по кабинке, стоящего в трех футах от меня. Его лицо обычно было теплого бежевого оттенка, но сейчас оно было подозрительно бледным.
Я вежливо улыбнулся.
— Да?
Он указал без слов на свой стол. Точнее, на его черную компьютерную мышку, лежащую на коврике со строгим и неоригинальным логотипом МП — под стать организации.
Я взглянул на его мышку и повторил:
— Да?
— Там паук, — медленно сказал он, словно иначе я не понял бы слова, — на моей мышке.
— О, да, я вижу, — я повернулся к своим двум мониторам.
— Кит!
— Это проблема? Я не думал, что ты — арахнафоб.
— Арахнофобия — это неразумный страх пауков.
— Ах. А ты не считаешь, что ведешь себя неразумно?
— Нет.
Я повернулся к нему на стуле, приподняв брови. Он не ошибался. Любой продукт естественного отбора испугался бы огромного восьминогого желтовато-коричневого чудовища с десятидюймовым размахом лапок, сидящего на его компьютерной мышке. Если точнее, это был гигантский паук-охотник.
Винни стоял в широком шаге от своего стола, хмуро глядел на меня, словно по моей вине его шестнадцать карманов не давали ему храбрости придвинуться ближе.
Наши взгляды пересеклись, и я почти прочел его бушующие мысли. Он знал, что я был в ответе. Он неделями приходил с обеда и обнаруживал свой стол в невозможном состоянии — покрытым странными субстанциями, разбитым пополам, уменьшенным в несколько раз, изменившим цвет как на инвертированной фотографии. И каждый раз он упрямо садился на стул и пытался работать, доказывая, что мои несущественные «галлюцинации» психика были безобидными.
Но они не всегда были такими. На прошлой неделе я испытал на нем свое новое искажение «Кривые зеркала», бросил его половину кабинки в грубое подобие измерения зеркал из «Доктора Стрэнджа». Они держался три минуты, собирал распечатки, пока не запутался настолько, что, потянувшись за переломленным в зеркалах и перевернутым при этом степлером, оказался левой ногой в выдвижном ящике.
Следя одним глазом за пауком, он пронзил меня презрительным взглядом и выдвинул стул, опустился на него. Он потянулся к клавиатуре, и паук-охотник дернул лапкой. Он вздрогнул.
— Не любишь пауков? — спросил я бодро.
Он скрипнул зубами. Ни разу в нашем мифическом сражении сил воль, как у Джима Халперта/Дуайта Шрута он не попросил меня убрать искажение. Это был вопрос гордости, и пока что он побеждал.
Сегодня я выиграю в войне.
— Никто не любит пауков, Кит, — ответил он, дергано вводя пароль. — Пауки изначально неприятные существа.
— О, вряд ли это так, — возразил я. — Эта не ядовита, не опасна для людей. И ее зовут Печенька.
— Ты даешь имя своим иллюзиям?
Технически говоря, мои искажения не были иллюзиями. Если снять одно из моих творений, ничто не запишется, потому что они не существовали в физическом мире. Они существовали только в разумах людей, которых я атаковал.
Например, когда капитан Блит застала Винни, маниакально отмахивающегося от тучи мух, гудящих вокруг его головы, на мятый день нашего соседства, она увидела только машущего руками работника — и она громко приказала мне прекратить мешать работе коллеги. Так Винни понял, что это я мучил его всю неделю.
И так началась наша война, хоть и ограниченная обеденным перерывом, чтобы я не мешал его работе. Забавно, что Блит знала, что я все еще тренировался на нем, но не обновляла приказы.
Подавив злорадную усмешку доктора Зла, я смотрел, как Винсент сосредоточенно нажимает «Тab», двигая курсор по таблице, словно его мышка была ненужной технологической реликвией, которую он и не собирался использовать.
Я перевел взгляд, голова и плечи Линны появились над стенкой моей кабинки, и — милый Летающий макаронный монстр — она была зрелищем. Тепло сияло в ее карих глазах, всегда готовых закатиться с сарказмом. Шесть браслетов очаровательно звякали, когда она скрестила руки поверх хрупкой стенки, кольца украшали ее изящные пальцы, а бусины висели на резинке ее хвоста густых черных волос.
— Привет, парни, — бодро сказала она, заметила новое восьмилапое украшение Винни. — Ого, хороший паук, Кит.
— Спасибо.
Винни стиснул зубы. Он поднял ладонь, словно хотел сжать мышку и доказать, что мое искажение не пугало его. Я напрягся, но он опустил ладонь на клавиатуру.
Линна прошла в нашу кабинку, ее хвост волос раскачивался, она склонилась над худым плечом Винсента и посмотрела внимательнее на Печеньку.
— Очень хороший паук. Так много деталей. Ты изучал паукообразных?
Я отклонился на стуле.
— Я ходил в зоомагазин дальше по улице. Там крутой хозяин.
Винсент перевел взгляд от Линны на меня.
— Ты понимаешь, что я знаю, что ты можешь воздействовать не на одного человека за раз.
— Готов? — спросила она, словно Винни не говорил. — У тебя серьезный экзамен через час.
— Пересдача, — Винсент бил по клавише «Тab» на клавиатуре. — Первый он провалил.
— Второй раз будет удачный, — бодро сказала она мне, игнорируя моего соседа и в этот раз. — Ты отлично сдал письменный экзамен. Я слышала, там было девяносто шесть процентов.
Я усмехнулся ей.
— Ты смотрела мои оценки?
— Конечно, нет. Но Блит могла упомянуть.
— Я получил девяносто восемь процентов, — сообщил Винсент, будто это кого-то волновало.
Я приподнял брови, глядя на Линну.
— Она говорила это в стиле «Я знала, что он умный и способный, и потому я предложила ему эту работу» или «Я удивлена, что этот остолоп знает, как писать свое имя»?
— Ах. Кхм…
Мы оба знали, что ответом было последнее, и я невольно рассмеялся.
— Я теперь лучше понимаю, что ждать от экзамена, так что…
— Агент Шен!
Голос ударил, как хлыст, Линна, Винни, Печенька и я вздрогнули.
Высокая женщина стояла на входе в кабинку, ее присутствие ударило по нам волной строгого недовольства из-за существования меньших существ. Мягкие волны светлых волос обрамляли ее чуть загорелое лицо, наверное, чтобы заставить доверчивых людей думать, что она была нежной или мягкой.
