Звериная пара
Таис Буше
01
Арина. Семь лет назад
Когда небо окрасилось алым закатным солнцем, меня похитили прямо около подъезда собственного дома. Надели мешок на голову и потащили вперед. Я пыталась кричать, но голос меня не слушался. Уши словно ватой заложило. Ноги онемели от страха, но чьи-то сильные руки быстро подхватили меня и швырнули вперед. Я куда-то упала, больно ударившись ногами о металл. Машина? Да, это определенно была машина. Я почувствовала кожаную обивку заднего сидения. В салоне курили, из-за чего в нос ударил впитавшийся след табачного дыма. Даже через надетый мешок на голову я ощущала этот тяжелый аромат.
И стало совсем страшно! Это ведь значило, что машина принадлежала мужчине. Передние двери хлопнули, и чей-то прокуренный хриплый голос приказал водителю:
— На базу.
Следом потянуло сигаретным дымом, а меня замутило. Я ненавидела сигареты, особенно дешевые и вонючие. Водитель вел спокойно, не гнал на безумной скорости. Не бояться и не спешат. Кто они такие? А самое интересное, зачем им я? Бедная студентка, которая живет со старой глухой бабкой. Родители бросили меня на бабушку еще в школе, смылись куда-то на заработки, да так и сгинули. А может, и не сгинули, а просто решили начать где-то новую жизнь без обузы. И перешли кому-то дорогу?
Тогда, возможно, причина моего похищения была, только вот шансов у меня не было. Никто спасать меня не придет.
— Останови, куплю сигарет, — снова этот прокуренный голос.
Я заворочалась на сиденье, но не могла встать — руки затекли от веревки, как и ноги. Меня хорошо перевязали, чтобы я даже рыпнуться не могла, но я все-таки хотела узнать, куда же меня везут и кто эти люди, поэтому набралась храбрости и сипло спросила:
— Кто вы такие?
Послышался тяжёлый вздох:
— Куда вы меня везете?
— Заткнись, а иначе врежу, что не сможешь жрать неделю. — Голос у мужчины был неприятный, какой-то визгливый. Такого выводить из себя было страшно, и я не стала играть с огнем. Просто закрыла глаза. Почему-то так стало легче, хотя у меня на голове был мешок. Я и так была в темноте, но видимо когда мои веки сомкнулись, я почувствовала на секунду крохотную свободу в своих действиях, потому что эта темнота окружала меня по своему выбору. Голова ужасно болела. Она так не болела у меня с самого детства. Тогда меня мучили ужасные мигрени, и бабушка часто водила меня к терапевту, но тот разводил руками, поясняя все боли тем, что я слишком быстро расту.
Это было правдой. Я действительно тянулась вверх. И в средней школе была уже выше многих, за что и получала издевки. На самом деле я не могу вспомнить какого-то хорошего момента из своего детства, все было или ровно, или грустно. Друзей не было, только приятели. Ни возможности заняться любимым хобби в нашем поселке городского типа. С этим было совсем туго.
Получше стало только тогда, когда я смогла поступить в институт на самый непопулярный факультет, который там был. В дипломе у меня должно было значится то ли «оператор архивного дела», то ли «библиотечное дело». Но там, по крайней мере, у меня появился хороший выбор: больше возможностей найти для себя интересы и увлечения.
В общем, лежа сейчас с мешком на голове, я категорически не могла вспомнить то, ради чего я хотела бы сбежать от этих бандитов. Жизнь я свою ценила, но совершенно не обладала внутренней яростью или смекалкой, которые помогли бы мне перехитрить двух здоровых мужиков. Да, такие трюки только в кино проделывают.
Хлопнула дверь, и второй мужчина вернулся на свое место. Снова завоняло дешевыми сигаретами.
— Она тут решила вопросы задавать, но я ее заткнул, — поделился водитель. Второй молчал, видимо кивнул ему, поленившись даже ответить.
Машина тронулась и начала медленно набирать скорость. Они явно не торопились. Я уже не считала время, не старалась понять, сколько мы движемся в дороге. Мне просто было ужасно плохо, к горлу подступала тошнота от запаха в машине, внутри все сжималось от страха, а голова будто раскалывалась на две части. И это еще меня даже не тронули, не избили и не сделали чего похуже.
Как вообще люди находят силы противостоять своим убийцам и насильникам?! Похоже я настоящая слабачка.
Вскоре машина остановилась. Водитель крикнул, чтобы их пропустили, и я услышала звук открывающихся ворот. Мы заехали внутрь. И эти двое вышли из машины. Я думала, что и меня сейчас вытащат наружу, но меня так и бросили внутри.
Пролежала я долго.
— Забираем, — теперь появился третий мужской голос. Открылась дверца с моей стороны, и этот человек снова крикнул кому-то из тех, кто меня сюда привез.
— Да, сделку закрыли, — сказал мужчина, и резко дернул меня наружу, выволок на землю, а потом сгрузил на инвалидную коляску: я успела удариться о большие тонкие колеса. Меня куда-то повезли по каменной плитке. Вибрация от колес шла по всей коляске, у меня тряслись руки, а в голову впивались десятки раскаленных прутьев. Я стиснула зубы, чтобы не выть от боли. Небольшое облегчение пришло ко мне, когда я почувствовала прохладу кондиционера. Значит, мы внутри какого-то помещения.
А потом я услышала шаги. Их было несколько.
— Развязывайте, снимайте мешок. Хочу посмотреть на нее.
Чьи-то руки принялись проворно меня освобождать от пут, но к моему огромному удивлению я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. И это не было связано с тем, что они затекли — я чувствовала мириады иголок от оживших конечностей, но двигаться они не могли по чужой воле. Мне будто приказали не шевелиться.
Загипнотизировали?
С меня сорвали мешок и я наконец-то смогла посмотреть на тех, кто меня похитил. Это действительно было помещение — холл в загородном доме, — но передо мной стояло четверо мужчин: двое молодых, наверное, немного старше меня, один среднего возраста, а последний мужчина был намного старше остальных. Седина проступила у него на висках и в бороде, а глаза у него были черные колодцы — смотришь в них и тонешь беззвучно. От его взгляда у меня все внутри похолодело, потому что я поняла, что меня похитили не для какого-то выкупа и не для того, чтобы убить. У этого человека на меня были совершенно другие планы. А все потому, что в этой черной бездне я увидела то, что сама иногда замечала в своем отражении в зеркале.
Красную яркую точку внутри зрачка.
— Отвезите ее в комнату и принесите сменную одежду, еду. Снимите путы и заприте. Буду проверять ее способности завтра, — он уже развернулся, но потом повернул голову к молодому мужчине и сказал: — И еще. Дайте ей таблетки от боли в голове. Невозможно считать эмоции. Пусть выспится.
— Да, господин, — поклонились двое молодых парней. И один из них сразу же покатил меня в сторону моей будущей комнаты. К моему удивлению это оказался не подвал: комната оказалась крохотной, но с окнами, на которых были решетки. В ней помещались только узкая кровать и открытая привинченная к полу тумбочка, на которую поставили поднос из бумаги с такой же бумажной посудой. Там же стоял пластиковый стаканчик с водой и две таблетки в блистере, на котором было напечатано «Нурофен». На кровать положили одежду, больше похожую на робу. И только, когда дверь закрылась на три замка, давление, которое я чувствовала прежде, пропало.
Я сделала глубокий вдох и кинулась к окну, но ожидаемо упала на пол — ноги после онемения плохо слушались. А потом пришла дикая боль, кровь прилила к конечностям, и они будто загорелись. А голова в итоге взорвалась еще большей болью, которая отправила меня в темноту.
02
Арина. Семь лет назад
Сознание всплыло из мутной воды сна. Я несколько раз моргнула, пытаясь словить четкую картинку потолка, а когда пришла в себя, то поняла, что лежу на полу. Я медленно поднялась, чтобы не рухнуть снова, и добралась до койки. За окном уже светало — я провалялась на полу большую часть ночи. Тело ломило, но зато голова была ясной как никогда.
