Стихийный мир. Дракон - Вампир
Пролог
Что может быть хуже, чем брать интервью у серийного маньяка, на руках которого три десятка смертей? Только попасть во дворец Повелителя огня, что убивал тысячами ...
***
- А скажите, пожалуйста, сколько раз уже за этот разговор вы представили, как отрезаете мне голову и ставите на полку в своей спальне? - спросила я, сложив ногу на ногу и закусив кончик шариковой ручки прямо перед улыбающимся сорокалетним мужчиной.
- Ну, что вы, Александра, ни разу не подумал ни о чем подобном, - ответил он мягко, и ни один мускул не дрогнул на его лице. Наоборот, он опустил глаза, псевдо-покаянно взглянув на свои аккуратные ухоженные руки со смуглым загаром и длинными пальцами. - Я же говорил вам, это не зависит от меня, и такое могло случиться с каждым в наш век экранного насилия, популяризации разврата и извращений.
- Ну конечно-конечно, - фыркнула я невольно, вглядываясь в лицо напротив. - Как я могла бы отрезать вам голову, так и вы мне, делов-то куча, правда?
Звякнули наручники.
У моего собеседника были идеальные спадающие на лоб короткие волосы и четкие рубленые черты лица, которые неуловимым образом менялись до неузнаваемости по желанию их обладателя. В густых прядях едва заметно прослеживалась седина, которая, впрочем, ничуть не портила странной, жуткой привлекательности своего хозяина.
В ответ на мой вопрос острый взгляд из-под тяжелых бровей сверкнул, на тонких блестящих губах появился короткий хищный оскал.
Впрочем, страшная гримаса тут же сменилась благонравной физиономией, которую любезный до дрожи серийный убийца и маньяк Эдуард Церр строил для меня все интервью.
Тонкие пальцы переплелись друг с другом, круглые ногти блеснули аккуратностью.
Совсем недавно эти пальцы обхватывали цепную пилу, заводили двигатель, опуская жуткий прибор, и…
Конец. Жуткий и страшный.
Судя по криминальным сводкам, Эдуард Церр любил цепную пилу.
Шариковая ручка в моей руке слегка дрогнула.
- Что, так-таки ни разу и не представили мою голову? - приподняла бровь я, чувствуя, что с трудом, но все же удается вернуть себе самообладание. - Смотрите, какая тоненькая шейка, - я приподняла подбородок и показала пальцем на горло. - Не хочется сжать до хруста? Или, может быть, вы предпочитаете сперва разбить череп чем-нибудь потяжелее?
Эдуард предпочитал. Это тоже было в сводках.
Я медленно и незаметно сжала зубы, ладони вспотели. Признаться, это не самое легкое интервью в моей жизни, но безусловно - самое мерзкое. Однако мне, как опытному репортеру с десятилетним стажем, известным именем на федеральном канале и безупречной репутацией, не пристало показывать свое отношение к происходящему. Пусть даже приходится общаться с монстром, который всего лишь месяц назад отрезал голову очередной молодой девушке, своей жертве. Далеко не первой, но, слава богу - последней.
В ответ на мой вопрос голубые глаза напротив снова ярко блеснули, но если в извращенном мозгу их обладателя и вспыхнули какие-то темные желания, он больше ничем не выдал их. Эдуард молчал.
- Ну, хоть капельку? Или, может быть, вы предпочитаете каких-то других женщин? Как вообще вы выбираете жертв? - подначивала я, стараясь выжать из этого интервью как можно больше. Благодаря невиданному чуду и просто конскому по стоимости подкупу должностных лиц мне удалось выбить пятнадцать минут общения с “Цербером”, как его прозвали в многочисленных новостных хрониках. Совсем скоро должен был начаться суд по его делу, обещающий завершиться обвинительным приговором в виде пожизненного заключения. У меня оставалось не более пары минут, а ничего вопиющего Эдуард так и не выдал. Конечно, интервью с серийником и так обязано стать сенсацией, но все же хотелось бы чего-то по-настоящему шокирующего: признаний, подробностей убийств, планов и фантазий чудовища. Всего того, что я не выношу, но так любят зрители и мой редактор.
- Александра… - вдруг протянул мое имя маньяк, и я слегка поежилась, стараясь не обращать внимания на неприятный холодок в груди. Там же, под ребрами, теплилась надежда урвать не новость, а супербомбу. - Вы очень смелая девушка, не так ли? - как-то вкрадчиво и неторопливо произнес монстр, обворожительно улыбаясь.
Дразнить его мне было не страшно. Совсем рядом работала камера, и не покладая рук трудился видеооператор, рослый детина под два метра с плечами Ахиллеса. Несмотря на богатырский внешний вид, у нас в редакции его все звали не иначе как Ванечкой, и он полностью оправдывал это имя, будучи в глубине души добряком. Но, к счастью, снаружи глубина его души никак не просматривалась, и я была абсолютно уверена, что в случае опасности Ванечка скрутит Цербера в бараний рог. Потому не особенно и боялась, задавая монстру один провокационный вопрос за другим, старательно подталкивая его на скандальные признания.
К сожалению, полностью сохранить хладнокровие не получалось. То и дело где-то под желудком промозглый ужас шевелил своими холодными осьминожьими щупальцами, то сворачивая их, то разворачивая вновь, оплетая изнутри.
Пытаясь отвлечься, я встряхнула головой, откидывая за спину кудрявый такой водопадик тонких осветленных прядей с вызывающим лиловым оттенком.
От меня не укрылось, как Эдуард Церр хищно проследил за моим движением, но и на этом я старалась не акцентироваться.
Еще Софи Лорен говаривала, что прическа влияет на то, как складывается наш день, а в итоге и вся жизнь. С волосами мне в жизни не очень повезло, Софи бы точно расстроилась, поэтому по утрам перед работой приходилось тратить уйму времени на придание им формы. Зато сегодня с веселенькой пышной укладкой я могла пожертвовать пару секунд и накрутить на палец тощенький локон, вспоминая, что на этот раз моя красота если и не спасет мир, то хотя бы никого не напугает, а в идеале - вернет мне капельку душевного равновесия.
Однако, не успела я решить, достаточно ли я уравновешена или нет, как произошло сразу несколько событий сразу.
За окном микроавтобуса, в котором на скорую руку проводилось наше интервью, что-то мелькнуло. Эдуард же, не замечая ничего вокруг, придвинулся ко мне, и широко улыбнулся. Да и Ванечка вдруг занервничал.
- Саш, там что-то происходит, - обеспокоенно проговорил он со стороны двери, оборачиваясь и вдруг останавливая съемку. - Надо заканчивать.
- Ты с ума сошел? Такого шанса больше не представится, - бросила я. - Включай обратно камеру, осталось мало времени.
- Саш, там… - продолжил он, но его перебил Цербер, наклонившись ко мне впервые обескураживающе, ошеломительно-близко. Заставляя меня оцепенеть в один миг.
С улицы раздался шум, начали подниматься крики, а я видела лишь голубые глаза напротив. Такие холодные, словно льды затерянного в глуши лесного озера, на дне которого виднеются иссиня-мертвые человеческие лица…
- Алекса-а-андра, - тихо протянул Цербер, поглядывая то на меня, то мне за плечо, очевидно, радуясь тому, что Ванечка отвлекся.
Мое имя на его языке отдавало тошнотворным привкусом. На меня накатила первая волна страха, словно предчувствие чего-то ужасного.
Но с чего бы взяться этому ужасному, если все продумано до мелочей? Микроавтобус окружает кольцо конвоя, вокруг бродят несколько служебных собак с инспекторами-кинологами. Стоит Эдуарду Церру попытаться покинуть самостоятельно пределы нашего узкого интимного пространства или выкинуть какой-нибудь непредвиденный фортель, как дула автомата будут торчать у него из каждого неприличного места.
И все же что-то темное надвигалось.
- Вы никогда не думали, почему мужчина со склонностью к насилию выбирает ту или иную жертву? - еле слышно выдохнул Цербер так, что услышать его могла лишь я одна.
До кожи донеслись отголоски его дыхания, и нервные клетки под ней будто приморозило.
