Разоблачённая - Элла Бернс

Перевод осуществлён TG каналом themeofbooks при поддержки TG канала hot library

Переводчик_Sinelnikova

Анна

Вот оно, момент, когда все эти годы скрывания и притворства мужчиной, наконец-то рухнул на землю. Столько работы и тренировок, и все впустую. Подстриженные волосы и перетянутая грудь, по крайней мере, ещё хранят мой секрет в безопасности, но с тех пор, как меня поймали, я не могу быть уверенна, как долго ещё будет скрыт мой пол. Из-за тугой ленты, обмотанной вокруг моей груди, мне еще труднее контролировать дыхание, и мне приходится заставлять себя делать неглубокие вдохи.

— Постройте их! — кричит голос рядом со мной, и я инстинктивно опускаю голову. Даже несмотря на мою маскировку, я все еще боюсь, что кто-нибудь посмотрит на мое лицо и сочтет его слишком женственным. Скулы, через-чур высокие. Губы, немного полноваты. В наши дни даже красивые мальчики не в безопасности. Грязь на моем лице и постоянное покусывание губ немного помогают, но однажды кто-то может присмотреться повнимательнее. Мужчина рядом со мной пристально смотрит на меня, и на мгновение я волнуюсь, но он только смеется.

— Не волнуйся, малыш, возможно, ты слишком молод для тюрьмы. Возможно, тебе повезет, и они выстрелят тебе в голову. — Он снова смеется, и я прищуриваюсь, глядя на него, но ничего не говорю. Я очень хорошо знаю, что происходит с теми, кого считают слишком молодыми для "Гробницы", более распространенного названия тюрьмы D1219.

Гробница (могила) — это то, что она и подразумевает. Тюрьма, которой управляют заключенные, слишком страшные и необузданные, чтобы охранники оставались в стенах. Выхода нет, кроме как в смерти.

Я до сих пор не могу поверить, что меня поймали.

Все мои уловки, мои маскировки и прятки в жопе, я все еще стою здесь, готовая быть застреленной или в лучшем случае брошенная в Гробницу.

Это какой-то грёбаный отстой.

Я стараюсь держаться прямо, когда ополченцы выстраивают нас в шеренгу. В конце концов, жить другим днем — хороший девиз. Льет дождь, и я благодарна за это, хотя бы потому, что он ограничивает видимость. Все еще влажно, и я потею под тяжелыми слоями одежды. Все мое тело напряжено, а ноги хлюпают по грязи, пока я жду своей очереди. Мужчина с другой стороны от меня рычит, когда другой подходит и смотрит на него. Ополченцу, похоже, это не нравится, потому что он ударяет своей дубинкой в живот мужчины, прежде чем крикнуть:

— Гробница! — и становится передо мной.

Я не поднимаю глаза, даже после того, как он срывает шляпу с моей головы и бросает ее к моим ногам. Мое сердце колотится так громко, что оглушает. Я жду его решения и не могу поверить, что нахожусь в ситуации, когда Гробница является предпочтительным выбором. По прошествии времени, которое кажется часами, но на самом деле это всего лишь секунды, конвоир наклоняется, и я морщусь от ощущения его горячего дыхания на своей щеке.

— Красивый и молодой, — тихо говорит он, посмеиваясь. — Они будут любить тебя.

Отступая от меня, он кричит:

— Гробница!

Я хватаю свою шляпу, прежде чем другой мужчина оттаскивает меня от очереди, бесцеремонно запихивая в кузов грузовика, в котором всего несколько щелей по бокам, а в остальном кромешная тьма. Пахнет потом, страхом и мокрой псиной. Я пробираюсь внутрь, используя свою руку, чтобы направлять себя. Сзади меня достаточно света, по крайней мере, я ни на кого не наступаю, и, к счастью, те, кто внутри, не обращают на меня особого внимания. Я двигаюсь, пока не добираюсь до конца, прислоняюсь к стене и жду, когда отправлюсь в новый ад.

Мой дом скоро будет, Гробница.

Каждый в этой части мира слышал о Гробнице, даже если это просто слухи. На самом деле, это была первая тюрьма в Новой Европе, из которой выгнали всю внутреннюю охрану и персонал. Я знаю это из статей, которые читала на протяжении многих лет, так же как и то, что произошло это несколько десятилетий назад, но все еще имеет большое значение.

Тюрьма, полностью управляемая заключенными, с большим количеством внешней рабочей силы, чья единственная задача сдерживать их внутри. В таком месте, как это, нет никаких прав, правил или законов.

И вот именно поэтому, я молодая девушка, переодетая в мужика, нахожусь в полной заднице.

Аксель

Стиснув зубы, я крадусь к яме, не отрывая взгляда от человека передо мной. Я вижу страх в его глазах, и я могу только представить себе маниакальный взгляд на моем лице, когда он буквально ссыт в штаны. Моя улыбка исчезает. Гораздо меньше удовольствия от избиения такого ссаного муравья, но мне нужно поддерживать силу. И если я буду честен с самим собой, моему телу нужен хаос насилия и смерти. Я вырос в клетке, окруженной кровью и злом, это все, что я знаю и умею.

Я рычу, прыгая вперед, и мужчина кричит, пытаясь вцепиться в стену ямы. Идиот. Через секунду я оказываюсь на нем, и только грязь и гладкость его кожи позволяют ему выскользнуть из моей хватки.

— П-пожалуйста, Акс. Я не это имел в виду! — умоляет мужчина, пока я продолжаю кружить вокруг него. Меня пронзает укол сожаления, но я не могу этого показать. Этот человек не заслуживает смерти, но если я не убью его, это сделает кто-то другой. К тому же я уже несколько дней не убивал, и мне это нужно, жажда уже мучает.

Если я не пущу кровь сейчас, неизвестно, что произойдет позже. Возможно, я делаю это для Гробницы, которая хорошо питает мою ярость. Быстрее, чем он может уйти, я бросаюсь вперед и хватаю его за бицепс. Он кричит и пытается отвернуться. Плохая идея. Моя рука крепко сжимается, и все, что ему удается сделать, это вытащить свою руку из сустава, вывихнув ее. Теперь он кричит от боли, его бесполезная рука повисла вдоль тела, и он падает на колени. Я прищуриваюсь от жалкого зрелища, прежде чем подойти к нему сзади и свернуть ему шею. Рев толпы вокруг меня оглушителен.

Я терпеливо стою у края ринга, наслаждаясь моментом передышки от огня в моей крови, в моих костях. В этот момент я — Бог. Веревка опущена, но я не смотрю вверх, вместо этого я закрываю глаза, глубоко вдыхая. Запах крови, грязи и смерти наполняет мои чувства, и я ухмыляюсь, смеясь, когда мои глаза распахиваются. Я протягиваю руку и хватаюсь за веревку, твердо ставя ногу на привязанное дно, и слушаю ворчание наверху, когда меня подтягивают. Ступая на платформу наверху, я слышу, как льются слова похвалы, но я не обращаю на них внимания.

Это не