Старшая сестра его величества. Власть - Алёна Цветкова

Моя появление в Высоком городе в качестве герцогини Форент прошло на удивление буднично. Третий советник и барон Пирр отлично подготовили почву для возвращения блудной дочери посла Абрегоринской Империи. Никто не удивился, никто не засомневался, никто даже не подумал, что на самом деле я совсем не Абрита Форент. Почти никто...

Когда мы с Анни вошли в просторный холл посольства, нас уже ждали. Дипломаты выстроились в две линии по обеим сторонам от голубой ковровой дорожки и застыли, как статуи, с одинаково скорбными выражениями на лицах.

Дорожка вела к невысокому подиуму, на котором хранился бело-голубой государственный флаг Абрегорианской империи. Сейчас флаг был приспущен, как дань уважения к безвременно почившему герцогу Форенту.

На стене над флагом, рядом с огромным изображением его императорского величества, разместили небольшой портрет герцога в традиционном одеянии дипломатической службы, украшенный белой траурной лентой. Такой чести удостаивался не каждый. Погибшего посла ценили и его коллеги, и сам император.

Мы дошли до середины зала, и барон Пирр, сопровождавший нас, незаметно коснулся моей руки, подавая знак, что мы должны остановиться. Я застыла, опустив взгляд долу. Абрегоринаские женщины не имели права смотреть в глаза чужим мужчинам. Они, вообще, не должны были присутствовать на подобных мероприятиях. Но теперь, после побега, присоединения к Ургородским Матерям и рождения дочери, мне простили некоторые вольности. Хотя я полагаю, основной причиной все же стала новость о моем скором замужестве за герцогом Бокреем. Об этом широкой публике объявили вчера, одновременно с известием о возвращении дочери герцога Форента, пропавшей несколько лет назад.

Вчера же мы с Анни получили от Третьего советника новый гардероб по моде соседнего государства и несколько шкатулок с украшениями. Я не могла не признать, Третий советник не скупился, создавая нужный ему образ. Он же велел надеть на встречу в посольстве фамильные драгоценности рода, которые выкрал Гирем. И теперь на мне красовался тяжелый, старинный гарнитур из белого золота с крупными рубинами, недвусмысленно намекая на право называться герцогиней Форент.

— Ваша светлость, — первым взял слово барон Пирр, — позвольте выразить соболезнования по поводу безвременной смерти вашего отца, герцога Форента. Мне жаль, что вам не довелось увидеться с ним. Он очень ждал этой встречи и был рад вашему возвращению в лоно семьи.

— Я принимаю ваши соболезнования, господин барон, — я легко поклонилась и протянула ему правую руку, как того требовали традиции Абрегории.

Барон Пирр вернулся на свое место рядом со мной и застыл... неловкая тишина повисла в холле. Следующим по протоколу ко мне должен был подойти граф Шеррес, но он продолжал стоять неподвижно, глядя куда-то в сторону.

— Кхм, — громко кашлянул барон Пирр, подавая кому-то сигнал.

И, неловко качнувшись, ко мне направился другой сотрудник. Дело сдвинулось с мертвой точки. Мужчины подходили по очереди, кланяясь и касаясь кончиками пальцев тыльной стороны моей ладони. Каждый из них произносил несколько сочувственных слов, старательно отводя взгляд от застывшей рядом со мной Анни. А кое-кто даже выразил надежду, что вернувшись домой, я вспомню и об обычаях родной страны. Но я не собиралась прятать девочку от людей. Она привыкла к вольной жизни и было бы жестоко запирать ее в покоях.

Когда церемония закончилась, и барон Пирр сделал шаг вперед, приглашая нас следовать за ним, граф Шеррес неожиданно рванул к нам, склонился надо мной и прошептал вместо слов соболезнования:

— Я не знаю, кто вы на самом деле, но вы точно не ее светлость Абрита Форент. И поверьте, я приложу все силы, чтобы вывести вас на чистую воду. Даже не надейтесь, что вы останетесь здесь надолго...

Я прикрыла глаза, улыбнулась, делая вид, что его угрозы ничего не значат, и собиралась ответить какой-нибудь дежурной фразой, но меня опередил барон Пирр:

— Ваше сиятельство, — нахмурился он, — я не потерплю подобных высказываний. Вы не верите личной прислуге герцогини, которая ее опознала. Вас не убедило наличие у ее светлости фамильных драгоценностей Форентов, которые она сохранила в годы скитаний. Вы даже не хотите замечать, что в девочке, которая стоит рядом с матерью, в полной мере проявились фамильные черты рода. Вы игнорируете официальную депешу короля Грилории, в которой он признал, что все это время герцогиня Форент находилась в Яснограде под присмотром Ургородских Матерей. И я даже готов простить вам это.

С каждой фразой он повышал голос. И сейчас его слова звучали так громко, что все, кто находились в холле, услышали каждое слово.

Барон закончил почти торжественно:

— Но вы забываете, что сомневаясь в происхождении герцогини Форент, вы ставите под сомнение слова нашего императора! Вам известно, что вчера от его императорского величества пришло письмо, в котором он выражает радость по поводу возвращения ее светлости. Сам император уверен, что именно Абрита Форент сегодня почтила нас своим присутствием.

Я понимала, это говорилось для всех, а не только для графа Шерреса. И невольно восхитилась то ли предусмотрительностью барона, просчитавшего поступок своего товарища и подготовившего такую речь, то ли способностью перевернуть в свою пользу любую случайность. Теперь никто и никогда не скажет ни слова против меня, даже если у него будут сомнения по поводу моей личности.

— Прошу прощения, ваша светлость, — поклонился граф, — я слишком расстроен смертью вашего отца... ваш отец был очень хорошим человеком, и я искренне уважал его...

Мне осталось только кивнуть. К словам барона Пирра просто нечего было добавить.

— Ваша светлость, — улыбнулся он, наслаждаясь победой над графом, — я провожу вас в ваши покои. Сожалею, мы заменили всю прислугу, поэтому вы не найдете в посольстве ни одного знакомого лица. Но вы всегда можете обратиться за помощью ко мне. Ваш отец доверял мне, и я надеюсь, мы с вами тоже сумеем построить доверительные отношения.

Выбора у меня не было. Я положила ладонь на подставленную руку и, схватив ладошку Анни, шагнула вперед. Но тут дочь резким рывком вырвалась из моих рук и, догнав графа Шерреса, схватила его за подол камзола. Я кинулась за ней.

— А вы знаете, — спросила она, когда тот опустил взгляд, — что облака на самом деле не белые, а разноцветные? А если кто-то это не видит, то он просто слепой.

Граф вздрогнул. Я