Поцелуй феи. Книга1. Часть2 - Иван Сирфидов

Лала проснулась далеко за утро. Села на лежанке, потянулась сладко. Рун, пока она спала, оставался в доме, работы всякой мелкой накопилось за время его отсутствия. И лопаты подремонтировать, и нож поточить, и дверь в сенях стала плохо открываться, подладить бы надо. Он старался делать всё очень тихо.

– Как же хорошо спать в тепле, да на мягком, да с одеялком, – зевая, довольно проговорила Лала.

– Проснулась, любовь моя? – улыбнулся ей Рун.

– С добрым утром, суженый мой, – ласково ответила Лала. – Ты, я смотрю, хорошо вжился в роль.

– Может для меня это и не роль, – поведал он не без доли иронии.

– А что? – весело полюбопытствовала Лала.

– Ну, вроде как мечта. Мечтаю наяву.

– Так замечтался, что даже невесту не хочет обнять с утра! – с лукавым укором покачала головой Лала. – Вот так жених!

Рун подошёл к ней, она выпорхнула из лежанки, прижалась к нему.

– Прости меня, Лала, – мягко произнёс он.

Его искренний тон вызывал у неё недоумение.

– За что? – удивилась она.

– Что не был ночью подле. Уговаривал бабулю, но она кремень. Говорит, нельзя неженатым. А ты меня всё звала во сне.

– Правда-правда звала? – с милой доверчивостью ребёнка посмотрела на него Лала.

– Тяжело было от этого, зовёшь, зовёшь, а я не могу прийти. За руку уломал только бабулю, чтобы разрешила тебя держать. И всё.

– Ну, за руку тоже хорошо, – подбадривающе улыбнулась ему Лала. А затем вздохнула. – Не переживай, Рун, ничего не поделаешь. Хотя… грустно будет теперь. Ночами. Я уже привыкла. Быть счастлива, когда сплю. Прямо хоть в лес снова уходи.

Её личико, несмотря на сияние счастьем, приобрело чуточку выражение печали.

– Может нам… пожениться понарошку? – подумал вслух Рун.

– Как это? – с искренним непониманием побуравила его глазками Лала.

– Ну вот как мы помолвлены, так и пожениться. Как будто. Обвенчают нас, а мы будем знать, что это всё не взаправду. Тогда все ночи я буду твой.

Лала рассмеялась.

– Хитренький ты, Рун. Жениться нельзя понарошку. Если в храме жрец обвенчает, это будет по правде. Даже мои мама с папой не смогут такой брак не признать. Каким бы мы сами его не считали, он будет настоящий.

– Ну, тогда, Лала, я не знаю. В лесу, когда на привале, заняться-то особо нечем – хоть заобнимайся. А тут днём дела почти всегда есть какие-то. И ночью нельзя. Береги магию теперь.

– Как грустно, – жалостливо проговорила Лала. – Хочу быть счастлива. И магии. Несправедливо.

– Прости, – по-доброму молвил Рун.

Так они стояли какое-то время молча.

– Вкусно пахнет, – заметила Лала наконец тихо. – Что это?

– О, много всего, – радостно сообщил Рун. – Я бабуле объяснил, что ты ешь… как воробышек, что много не надо. Она сделала помаленьку. Зато разного. И пирожки. С начинками. И булочки. И пряники медовые. И лепёшки с ягодным сиропом. И картофельных оладий.

– Ого! – подивилась Лала. – Как же она успела?

– Рано встала. В деревнях рано встают. Часто до зари ещё.

– Сколько беспокойства из-за меня. Надо перед ней извиниться.

– Ну, Лала, фею почётно привечать. Нет беспокойства. Наоборот. Ей приятно было это делать для тебя. Переживает, чтоб понравилось.

– Пахнет очень вкусно, – искренне поведала Лала.

– Будешь есть? С чего начнёшь? – деловито осведомился Рун. – Советую пирожки и лепешки. Бабуля в них мастер. Я бы предложил тебе попробовать всё, но боюсь, ты столько не осилишь, даже понемножку.

– Рун, давай ещё так постоим. Мне хочется тепла. Соскучилась. Покушаю чуть позже, – попросила Лала.

– Ну ладо. Мне лестно. Что я тебе важней еды. Красавица моя, – порадовался Рун.

Лала разулыбалась. Неожиданно из задней комнаты послышался звук открывшейся двери, указывая, что кто-то вошёл в избу со стороны огорода. Рун смущённо отстранился от Лалы, заслужив её взгляд, полный недоуменного упрёка. В горницу вошла бабуля. В каждой руке она держала по лукошку.

– Ох, Рун, – произнесла она, качая головой. – Люд не даёт проходу. Всё расспрашивают. Правда ли, какая, что да как. И столько их там! Уж и из города народ подходит. Что будет к вечеру, подумать страшно. А ребятёшки под окнами так и толкутся. Да и взрослые иные тоже. Всё норовят заглянуть. Я даже засов заперла, хоть и не ночь. Мало ли. Ещё гостинцы начали приносить. Несут кто что, и мёды, и соленья, и стряпню. Соседи вот платок цветастый даже. И курицу, зажаренную в тесте. Я принимаю, всё-таки для феи. Не смею отказать. Про курицу уж объясняла им, что феи не едят мясного. Но они назад не взяли. Съедите сами, говорят.

– Доброе утро, бабушка, – сказала Лала приветливо.

– И тебе доброе, дитятко, – ответила старушка. – Хорошо ли спалось тебе у нас?

– Спасибо, очень хорошо и тепло, – поблагодарила Лала.

– У нас тёплый дом, – кивнула бабуля довольно. – Брать ли дары мне для тебя, доченька? А то я и не знаю, что делать.

– Ну, коли от души даруют. Конечно брать. Отказом обижать нельзя.

– Да много уж еды, – посетовала бабуля. – Боюсь, что пропадёт. Не съесть нам столько.

– Ну раздадите позже. Иль угостите всех. Но мяса всё же мне не надо. Это грустно. Вы сами кушайте, а мне не предлагайте, и людям говорите, что не кушаю.

– Да я и говорю. Мне Рун сказал с утра. Но коли принесли, не все берут обратно. Когда узнают.

– Бабушка, можно у вас кое-что спросить? – вежливо обратилась к ней Лала.

– Спрашивай, дитятко.

– Почему вы запрещаете моему суженому быть подле меня ночью?

У старушки аж слегка отвисла челюсть от удивления.

– Не должно девушке даже спрашивать такое, – осуждающе покачала она головой. – Позор это.

– Бабушка, но я не девушка, я фея, нет для феи в этом никакого позора. Мы безгрешны.

– Вы может быть. Вот только Рун не фей, – весьма рассудительно заметила бабуля. – Не говори так, доченька, плохо это. Нельзя девице даже говорить подобное.

Лала расстроено посмотрела на неё:

– Бабушка, но вы хотя бы не станете возражать, если мы иногда будем обнимать друг друга при свете дня? Мне это очень нужно.

– Надо же, как любишь его, – подивилась старушка. – Добрый он у нас, а люди этого не видят. Днём пожалуй можно, позора в том нет.

– Ой, спасибо большое, бабушка! – обрадовалась Лала.

Она пристально призывно посмотрела на Руна. Он всё же не решился подойти, и тогда она сама подлетела и обняла его. Бабушка удивлённо покачала головой.