ПРОЛОГ
— Хеппи бёздей ту ми… — пробормотала я, глядя в зеркало сквозь вино в поднятом бокале.
Потом чокнулась с собственным отражением и залпом выпила. Дорогущее вино почему-то отдавало редкой кислятиной. Я поморщилась и, отставив бокал, покосилась на бутылку: «Ну вот… Даже в элитном магазине за бешеные деньги я умудрилась выбрать подделку!» Настроение испортилось окончательно. Прислонилась спиной к косяку, стискивая кулаки, я бездумно уставилась в окно. Опять не повезло. В который раз… Это давно перестало меня удивлять — только злило.
Сколько я себя помнила, мне не везло всегда. Родители погибли сразу после моего рождения. Воспитывала меня бабушка, которая без сомнения любила неожиданно свалившуюся на руки внучку, вот только отличалась совсем уж драконовскими взглядами на воспитание. Я научилась есть ножом и вилкой раньше, чем другие дети садились на горшок, никогда не гуляла с «этими голодранцами» во дворе и проводила вечера, разучивая гаммы. В школе, если я была не готова к уроку, то железно топала к доске, а на контрольных шпаргалки выпадали прямо в руки к учителям. К пятому классу я смирилась и сидела над ненавистными домашками часами. Конечно, тратить время на никому не нужную муть мне не нравилось, но мычать у доски нравилось ещё меньше. В результате я закончила школу с золотой медалью, и с мечтами о карьере модели тоже пришлось распрощаться. Бабуля за руку отвела меня на юрфак.
Надо ли говорить, что и там пришлось готовиться к каждому паршивому зачёту, как к Страшному суду. И что в итоге? Правильно! Для сокурсников я снова стала заучкой-зубрилкой, с которой и поговорить не о чем.
И так во всём. Если на дороге была лужа, то лихач-водитель въезжал в неё именно тогда, когда я оказывалась рядом. О том, что в такие моменты на мне обязательно было что-нибудь светлое, даже упоминать излишне. Если в магазине не было одного размера приглянувшегося мне платья, то это был именно мой размер. И так далее, и так далее, и так далее.
Чтобы не сесть в калошу, мне всегда приходилось быть готовой к любым неожиданностям. В моей объёмистой сумке было все, начиная от прокладок для не вовремя начавшихся месячных до копий документов по актуальному делу и запасного мобильника. Начальство так привыкло полагаться на мою предусмотрительность, что в фирме я быстро стала незаменимой. Любви коллег мне это, разумеется, не добавило. Зато поспособствовало карьерному росту. Так и завертелось: работа, дом, работа, дом. Я даже кошку не могла завести, потому что её некому было бы кормить во время моих многочисленных командировок.
А неделю назад хозяин объявил, что фирма, где я трудилась с тех пор, как закончила университет, прекращает своё существование. Видите ли, босс уходит на покой и уезжает греть косточки куда-то в тёплые края. Разумеется, мне выплатили отличное выходное пособие. Да и рекомендации написали самые хвалебные. Но я вдруг, впервые за пять лет получив свободу, поняла, что не знаю, что с ней делать. И это напугало меня до чёртиков.
Движимая непонятным порывом, я пошла в кладовку и, чуть не сверзившись с табурета, достала со стеллажа пыльную коробку: всё, что мне осталось в наследство от бабушки.
Минут сорок я сидела прямо в кладовке на полу и перебирала пожелтевшие фотографии, какие-то старые расчётные книжки и мятые письма. Но даже там места мне не нашлось. На фотках не было ни меня, ни родителей, только какие-то незнакомые люди, бывшие сослуживцы бабушки. Её письма, её дела. Будто и не было у неё ни дочки, ни тем более внучки.
Глотая внезапно выступившие на глазах слёзы, я открыла жестяную коробку, набитую старыми пуговицами и порыжелой бижутерией. Когда-то давно, ещё в детстве, эта коробка с яркой картинкой на крышке манила меня как магнитом. Но бабушка категорически запрещала её трогать. Однажды, дождавшись, когда она уйдёт в магазин, я забралась в сервант и таки вытащила вожделенное сокровище. Надо ли говорить, что именно в тот день моя педантичная бабуля забыла дома кошелёк и, вернувшись, застукала меня на месте преступления. Это был первый и последний раз, когда она меня ударила.
«Мусор. Всего лишь мусор, — подумала я, перебирая старые бусы и брошки. — И вся моя успешная жизнь такая же. Мне двадцать восемь, а даже просто напиться на день рожденья и то не с кем».
Но и в такой момент моё невезение не могло оставить меня в покое. Очередной кулон оказался сломанным, и я до крови оцарапала палец о лапки отсутствующего камушка. Зашипев от боли, я подхватила чёртову коробку и вскочила, намереваясь немедленно высыпать её содержимое в мусорное ведро. От резкого движения голова закружилась, и меня повело в сторону.
«Даже умереть и то по-человечески не сумела…» — успела подумать я, осознав, что, не удержавшись на каблуках, падаю прямо на острые рёбра стального стеллажа. А потом всё поглотила тьма.
ГЛАВА 1
— Думаешь, она? — мужской надтреснутый голос доносился как будто издалека.
— А кого сюда ещё занесёт? — с раздражением отозвалась женщина.
— Одета как-то странно.
— Мало ли чужих нарядов на свете.
«Почему странно? — запоздало удивилась я. — И, кстати… Кто это меня обсуждает? Скорая? Меня нашли?»
Вокруг всё так же царила непроницаемая темень.
— А может, её того… И не было никого… — предложил вдруг мужчина.
«Это как это «того»?!» — попыталась заорать я, но из горла вырвался только едва слышный писк.
— Я тебе дам «того»! — зло воскликнула женщина, и я услышала звонкий звук оплеухи. — Не сейчас, болван!
Меня вдруг схватили за руки и потащили вперёд. Туфли я где-то потеряла, и пятки больно бились о холодный и шершавый пол. «Да что это за скорая такая?!» — обозлилась я и от злости таки сумела открыть глаза. Надо мной нависал низкий сводчатый потолок, скупо освещённый чадящими на стенах факелами.
— Очнулись, ваша светлость! — взвизгнула женщина, появляясь в поле моего зрения. И тут же напустилась на тащившего меня мужика. — Ты что, дурень, делаешь?! Кто так баронессу несёт?!
Упомянутый «дурень», видимо, с перепугу разом выпустил мои руки, и я ощутимо приложилась затылком о каменный пол.
— Охренели?! — заорала я.
— Просим прощения, — тут же закудахтала тётка. — Обрадовались сильно. От радости сами не знаем, что творим…
А вокруг уже суетились какие-то люди. Появились носилки, и меня куда аккуратнее переложили на них. «Блин… Пока не рявкнешь… — подумала я, расслабившись. — И всё-таки… Где я?»
Но задаться этим вопросом всерьёз я так и не успела, плавно утонув в беспамятстве.
Второй раз я очнулась в постели. С минуту опасливо прислушивалась к своим ощущениям. Ничего не болело, но вокруг заметно попахивало сыростью, и даже под одеялом было довольно прохладно. «В кладовке меня положили, что ли? И зачем только полис ДМС оформляла, если всё равно загремела в какую-то третьесортную больничку», — проворчала я себе под нос и села.
Не заорала я только потому, что, оглядевшись, намертво потеряла дар речи. Я сидела на широченной кровати. Углы комнаты тонули в полумраке. А прямо напротив располагался огромный камин, в котором теплились рубиновые угли. Он же и единственный источник света. Поёжившись от пробиравшего до костей озноба, я ущипнула себя за руку. Потом ещё. И ещё. Но настойчивая галлюцинация и не думала пропадать.
— Попала?
Особой любительницей фэнтези я никогда не была. Но пару книжек соответствующей тематики как-то прочитала, почти на сутки застряв из-за нелётной погоды в аэропорту. Поспешно откинув одеяло, я внимательно себя осмотрела. С облегчением выдохнула: моё тело не изменилось. Даже старый шрам под коленом и тот остался на месте. Из нового я обзавелась только уродливой старомодной ночнушкой с длинными рукавами и воротником под горло.
— Ну, слава богу, — прошептала я себе под нос. — Но где я всё-таки?
Ответа не было. Забравшись обратно под влажное одеяло, я принялась вспоминать. Но последнее, что вспомнилось из нормального, это уродливый грубый кулон из бабкиной коробки, о который я оцарапала палец. «Может, я получила из-за этого заражение крови, и теперь у меня предсмертный бред?» — задумалась я. Но смутные остатки школьного курса анатомии подсказывали, что вряд ли нечто подобное могло случиться так быстро.
