Душа даркана - Анастасия Новикова

А вам снятся сны? Такие яркие и реалистичные, где ты все чувствуешь, все видишь и ощущаешь? Где, казалось бы, твоя душа живет совсем другой жизнью, в другой реальности или вселенной?

Я, до четырнадцати лет, видела сны, как и все люди — обычные, невыразительные, наборы картинок, иногда со смыслом, иногда полный бред, но без ощущения полного присутствия. Словно бы наблюдая со стороны, которые и забывались с первыми лучами восходящего солнца, стоило лишь открыть глаза и умыться.

Но все изменилось одним летом. Когда меня угораздило пойти купаться с новыми друзьями на старый, почти высохший котлован.

Мы недавно переехали в большое село — родители решили переждать лихие девяностые и не самые простые двухтысячные в селе, надеясь, что нас обойдут стороной все те ужасы, что рассказывали с экрана телевизора. Да и с огородом и при хозяйстве от голода опухнуть вряд ли грозило — лишь спину надорвать с непривычки городскому жителю.

И вот солнечным летним днем, мы с другими девчонками решили сходить искупаться. Недалеко находился котлован, из которого когда-то в далекие уже советские времена, качали воду для полива колхозных полей. Но сейчас воды осталось лишь на самом дне, а вся система водокачки была уже распилена особо ретивыми особями и сдана в чермет.

С одного края было еще довольно глубоко, а с другого — чуть выше, чем по пояс.

И кто знает, что нам, четырнадцатилетним подросткам, тогда пришло в голову, переплыть глубокое место и выйти с другой стороны, но приняли все это на ура, и не имело значения, что не все умели плавать хорошо. Как я, например. Но отставать от коллектива не хотелось больше, чем испытываемый иррациональный страх, и мы ударились в заплыв.

Что произошло тогда — помню смутно, но в один прекрасный момент, когда я находилась уже в паре метров от заветного мелководья, кто-то вдруг запаниковал и начал хвататься за всех, кто был рядом. Другие дети выпрыгнули на мелкое место, а я не успела. И чье-то тело вдруг уцепилось за маленькую худенькую меня и потянуло ко дну. Ныряла я еще хуже, чем плавала, да еще придавленная сверху кем-то тяжелым и орущим, выбраться из-под воды просто не могла.

Некоторое время я так и оставалась под водой, чувствуя, что кислород неумолимо заканчивается.

Странно, но никакой паники я не испытывала, и даже страх, что был в самом начале, куда-то пропал. Я зависла в самой толще прозрачной воды и со вселенским спокойствием смотрела на такое родное и теплое летнее солнце, что бликами играло сквозь воду. Никакая жизнь перед глазами не проносилась, никаких светлых коридоров и прочих фейрверков. Я просто смотрела вверх и в голове было лишь одно ощущение — что так и должно быть, что так будет правильно — остаться тут навсегда, где нет времени.

Но кто-то вдруг рванул меня наверх, вытаскивая сначала на мелководье, а затем и на берег. Девочки постарше, отошли от первого шока и смогли вытянуть паникера на берег, а затем вытащили и меня.

Первые секунды я так и продолжала смотреть на всех открытыми спокойными глазами и не дышала. Но тут на меня волной накатил шум вокруг, мельтешение людей, запахи и вкусы, а легкие вдруг сделали резкий свистящий вдох, их тут же обожгло, меня стал душить кашель, словно время вновь начало свой бег, накатывая на меня волной.

Тут же на берегу мы договорились — никому ничего не говорить об этом — все живы-здоровы и ладно, незачем беспокоить родителей и нервировать зазря. Получить по первое число за такое не хотел никто.

Вернувшись домой, я никому не призналась в этом. Но с тех пор мне и стали сниться эти странные осязаемые сны, словно душа моя, пока тело лежит на подзарядке, не может спокойно отдыхать вместе с ним, а несется сквозь время и пространство, привлекаемая не знаю чем.

Несколько снов повторялись довольно часто, но были приятными, потому я и ждала их с нетерпением. Но были и кошмарные видения, от которых было тяжело просыпаться — кровь и насилие редко, но были в моем сонном репертуаре. Я видела, как расцветали миры, и как они гибли в огне.

В последнее время моя душа стремится попасть лишь в одно место — странный и прекрасный лес, с диковинными деревьями, невероятной красоты цветами, которые начинали сиять с заходом солнца и наступлением темноты, словно пронизанные миллионами мельчайших светодиодов разных цветов.

Сочная зелень, мягкая, словно пушистый ковер, белоснежные стволы огромных деревьев, уходящих кронами под самые облака, диковинные птицы и мелкие зверушки. Все здесь дышало красотой, покоем и умиротворением.

Моя душа вначале просто носилась над всем этим великолепием, но со временем приобрела некоторое очертания. В ручье — настолько кристально чистом, что казалось, будто это жидкие бриллианты, я увидела свое отражение. Я выглядела как самочка оленя, только маленькие рожки на голове были золотыми, а все тело покрывала настолько белоснежная шерстка, что больно глазам смотреть, словно бы еще и подсвечиваемая изнутри мягким светом. Глаза были ярко-синие, необычные. Тонкие ножки легко и проворно несли меня сквозь эти заросли.

Почти каждую ночь я наслаждалась прогулками в этом странном мире, появляясь примерно в полдень и истаивая ближе к полуночи, когда огромная, чуть голубоватая луна освещала все вокруг.

Однажды я заметила странного мужчину. Он не подходил близко и не пытался мне как-то навредить, наоборот, он оставлял небольшие вкусности для местной фауны, подкармливая странных ярко-фиолетовых белочек, черно-белых, полосатых, словно зебры, енотов и прочих обитателей, с которыми я уже сдружилась тут. Я и сама пару раз пыталась сгрызть яблоко, но близко подходить все же опасалась.

Мужчина был высок, широк в плечах, с кустистой окладной бородой, и лучистыми глазами. Его огромные руки-лапищи выдавали в нем недюжинную силу. Он походил на лесника, и, как оказалось в последствии, им и являлся, защищая и охраняя эти дивные места.

Постепенно я привыкла к нему и уже не шарахалась в сторону от него, когда он, в очередной раз, приносил что-то зверью.

В один из вечеров я насмелилась и подошла совсем близко — на расстояние вытянутой руки. В нос ударил запах трав и меда. Странно, я думала будет пахнуть дымом…

— Приветствую тебя, лесной дух — его басовитый голос шел ему как никакой