Весь Ад к твоим ногам (СИ) - Наталья ДеСави

Господи, как же приятно качаться на волнах, ощущать брызги на щеках, подставлять лицо теплому солнцу, чувствовать, как тело расслабляется, отдаваясь убаюкиванию морской прогулки. Только этот дикий вопль неимоверно раздражает.

— Мы умрем! Мы все умрем!

– Ты и так умерла, — оборвал крик грубый голос.

Как же не хочется вылезать из такого приятного сна, но я своими глазами должна видеть того гада, который его испортил.

Лучше бы я этого не делала. Оказалось, что сижу я в лодке, покачивающийся у деревянного причала. Людей вокруг много, все они как на подбор, одеты в белые балахоны. Кто-то испуганно озирается, кто-то плачет, кто-то изо всех сил держит мужественное лицо, пряча свои эмоции. Спокойного нет никого.

Кроме парня и девушки, одетых в серые старинные камзолы с черными буквами на спине «ЧП». Чрезвычайное происшествие? Черный плащ?

— Выходим, — поторопил меня парень.

В душу заползло нехорошее предчувствие. Вот совсем не на пирсе я помню себя в последний раз. Да я вообще себя нигде не помню, и имени своего тоже.

— Шестьсот Седьмая, — недружественно дернул он меня за рукав парень, вытаскивая из лодки.

— Кто вы? — пискнула, приземляясь на деревянный пирс.

— Чистилище. Полиция. Проходите быстрее, — подтолкнул он меня.

— Я что, умерла? — вытаращилась я на него. Умирать с утра в моих планах точно не было.

— Дьявол вас раздери, — закатил он глаза, — в Чистилище разве можно живым попасть?

— Но мне нельзя. У меня работа, родители, кошка. Да я замужем-то ни разу не была!

— Это успеется, — улыбнулась рядом стоящая девушка, — в Раю знаешь, какие красавцы ходят? Ух! А если бы нашего Дьявола увидела, вообще слюнки бы потекли.

— Не-не-не, не нужно мне к дьяволу, — замотала я головой.

— Как знаешь, я бы Нижних выбрала, уж больно красавцы, накачанные, спортивные, мышцы — во, — она показала на своей руке.

— Я жить хочу! — завопила рядом со мной женщина, парень отвлекся на нее, а я выскочила и влилась в общий поток, шедших от воды.

Среди толпы было не так страшно. Если не смотреть на их лица. Заплаканные, испуганные, люди шептали молитвы или бранились последними словами. Я повторяла про себя «Отче наш», слабо надеясь, что здесь это поможет.

Вскоре толпа уперлась в длинную очередь, ведущую к длинной лестнице, уходящей прямо в облака. Рядом ходили люди в таких же серых камзолах, всматривались в номера, вышитые на балахонах, сверялись с планшетами в руках и клеили всем на грудь наклейку.

— Шестьсот Седьмая? — подошла ко мне женщина с планшетом. Что-то долго листала, потом разочарованно протянула. — Новенькая, еще в базу не занесли. Пока погуляйте, у входа на лестницу присвоят статус.

Погулять бы мне не мешало, нервы подуспокить. Да и в Чистилище я никогда не была, надо же посмотреть что здесь к чему. Вдруг и выход обратно найдется?

— Мужчина, — тронула я за плечо последнего человека в очереди, — вы на распределение?

Тот неуверенно кивнул. Они вообще понимают, куда попали, или по старой советской привычке стоят там, где очередь длиннее?

— Я за вами займу и отойду. Вы следующему скажите, что я стою, ладно?

Тот, не отвечая, отвернулся. Очередь сделала дружный шаг, а я в нерешительности осталась стоять. Уйти прогуляться или стоять, вдруг потом в очередь не пустят?

— Не надо мне ничего клеить, — мужчина нервно отдернул руку от подошедшей девушки в форме.

— Надо, — шлепнула она наклейку на его одежду, — это символ для Матушки-Судьбы, — ей так проще определять кого куда определять.

— Черный? — мужчина с презрением рассматривал нашлепку.

— Грешник, значит, черный, — пожала та плечами и прошла дальше.

Мужчина занервничал, задергался, стал бегать глазами по стоящим рядом людям и остановился на мальчике лет десяти-двенадцати, стоящему перед ним.

— Эй, ты, — окликнул он, дернул парнишку за плечо, — покажи, что там у тебя. Белый?

Он с силой рванул наклейку.

— Отдай, — закричал мальчишка, — это мое!

— На, — мужчина оторвал от себя черную метку и прилепил мальчишке на лоб, — не жалко.

— Ну и пожалуйста! — он быстро понял перевес сил и не стал связываться. — Очень нужен ваш Рай. Пропади он к чертям!

Я будто вросла в землю. С детства боюсь проблем, особенно, если они хамят и весят килограмм под сто. Ноги одеревенели, дыхание остановилось, внутренние органы и вовсе перестали работать. Я крепко зажмурилась, молясь, чтобы это побыстрее закончилось и не коснулось меня.

— Тридцать Седьмой, — схватила его за руку маленькая девочка, — а как же я?

— Ты идешь со мной! — он оторвал белую наклейку от балахона девочки и бросил на пол.

Схватил малышку за руку и потащил в сторону.

Мужчина гнусно заржал и показал мальчишке средний палец. Я перекрестилась и быстро прочитала еще одну молитву. Мужчина сделал шаг вперед в очереди, и между нами осталась лежать брошенная наклейка.

Я посмотрела по сторонам, убедившись, что никто не видит, быстро нагнулась и подобрала ее. Провела рукой по груди, будто поправляя одежду, наклеила ее. Еще раз огляделась по сторонам.

Никто не смотрел, не осуждал. Но червоточина заползла в душу.

Я ведь не грешница. Это точно. Ходила в церковь, слушалась маму, не перечила начальникам. Но эти дети.

Снова я огляделась в поисках мальчика и девочки, но их нигде не было.

Меня сзади подтолкнули, когда расстояние перед мужчиной стало уже большое.

— Я отойду ненадолго, — тело снова получило возможность двигаться, и я решилась. — Я за мужчиной занимала, — крикнула уже на бегу.

— Эй, — услышала я резко выбивающийся крик из общего гула.

Тридцать Седьмой с сестренкой неслись мне навстречу, белые полы их одеяния разлетались в стороны, демонстрируя загорелые ноги и босые пятки. За ними неслись двое охранников в черных камзолах. Ребята пронеслись мимо, а я выступила прямо на пути у преследователей, отчего мы все повалились. Успела увидеть только благодарный поклон мальчишки, и они скрылись в толпе.

— Дьявол вас побери! — с меня слез коренастый парнишка, дернул меня за руку, поднимая. — Вы не дали задержать опасных преступников!

И что так орет? Вроде взрослый мужчина, вон как вырядился официально: офицерская форма, только на спине, вместо ОМОН — огонь и горящие вилы. Интересно, это они Посейдона сожгли, что ли? Но самое странное — это рога. Такие маленькие, черные, торчали из головы, как у новорожденного барашка. Я невольно нагнулась, посмотреть, нет ли у него хвоста, но сие зрелище было скрыто толстой тканью.

— Опасного? —