вернулась я к созерцанию накачанных рук парня. — Да это же ребенок.
— Йоден, не бурчи, — на ноги поднялась светловолосая девушка. Легкое шелковое белое платье облегало ее фигуру, а над головой виднелось едва заметное желтое свечение, — она права, это ребенок. Ты лучше посмотри, разодрал бедро, кровь течет.
Я опустила глаза — от брюк парня был оторван приличный кусок, а по ноге струйкой стекала алая кровь.
— Таких отлавливать надо заранее, — не унимался парень. — А это ерунда, заживет.
— Да куда он денется? Как понимаю, тут выход один, — показала я на лестницу.
— В том то и дело, что такие не уходят, а крутятся здесь веками.
— Найдем, — девушка погладила его по руке.
— Подождите, — я оторвала от своего балахона лоскут ткани и повязала его на ногу парню, — не ходите так, можно заражение крови получить. Бог, конечно, все видит, но и самому нужно о себе позаботиться.
— Бог, — хмыкнул парень, посмотрев на меня как на дошкольника в порно-салоне.
— Спасибо, — прошептала девушка, — видит, вы не сомневайтесь.
«Номер шестьсот семь, подойдите к лестнице распределения», — раздалось откуда-то сверху.
— Это вас, — показал мне парень на номер, вышитый на плече моего балахона. — Мы проводим, Матушку-Судьбу нехорошо заставлять ждать.
На лестнице меня, действительно, ждали. У первой ступени толпилась адполиция.
— Где же вы ходите? — недовольно пробурчал мужчина в черной форме. — А еще с белой наклейкой.
— Я не специально.
По сердцу стрельнула молния стыда. Я прикрыла наклейку рукой и проскочила мимо, быстро взбежав по ступеням.
Лестница была высоченная, а очередь двигалась медленно. Я то и дело смотрела вниз, примеряя, насколько я разобьюсь, если упаду. Ни перил, ни ограждений не было. Видимо, загробные власти посчитали, что второй раз умереть не получится, поэтому с этим элементом декора не заморачивались. Даже стало интересно, что будет, если упасть с этой высоты. Останавливало только одно — второй раз стоять в очереди я не хочу.
Часов через пять, так мне показалось, я добралась до вершины. Мужчина, отобравший наклейку у мальчика, шагнул на последнюю ступень и подошел к Матушке — Судьбе. Невольно засмотрелась на нее. Статная, с идеально выпрямленной спиной, высокой прической, уложенной волосок к волоску, она была больше похожа на Снежную Королеву, чем на Судьбу, распределяющую людей в Ад или в Рай.
Они были недалеко, но я не услышала ни слова, видимо, какая-то загробная магия. Мужчина молча слушал то, что она ему говорила, изредка махал руками, соглашаясь или протестуя. Больше протестуя, даже без звука я понимала, что он пытается выторговать условия получше, и уж точно не в Раю.
Матушке это надоело, она махнула рукой, и мужчина просто растворился в воздухе.
Ну все. Она узнала, что он украл наклейку. И то, что это не моя, она тоже узнает. Холод пробежал по позвоночнику, щеки налились жаром.
Что делать? Соврать? Сознаться? Убежать?
Мне стало не по себе, не угодить такой знатной леди, это тоже, что послать к черту маму Илона Маска у него на глазах. В своих глазах вырастишь, но тебя тут же закопают. Или растворят. Поэтому подходить я не спешила, топчась на последней ступени.
— Не бойся, — повернулась ко мне Матушка, — подходи.
С трудом сделала последний шаг и на негнущихся ногах подошла ближе, тут же поняв диспропорции в наших размерах. Привыкшая видеть людей выше по статусу я не привыкла видеть людей больше меня в размерах. Матушка же была метра три или четыре ростом, поэтому трон, на котором она сидела, был будто взят из музея Великанов.
— Ты мнешься потому, что грешила при жизни? — обратилась она ко мне.
— Нет, — я решила сделать все, чтобы неприятная для меня процедура закончилась, — мне очень нужно в туалет.
Лицо Матушки-Судьбы мгновенно изменилось, равнодушие, с которым она принимала каждого посетителя, сменилось ужасом.
— Повтори, — властно произнесла она.
— В туалет надо, по-маленькому, — сконфуженно произнесла я, да кому понравится говорить такое вслух, тем более дважды, — у вас очереди слишком длинные, а сервис не предусмотрен.
— Сервис, как ты говоришь, — взяла она себя в руки, — предусматривает, что ожидающие не испытывают ни жажды, ни голода, ни других потребностей.
— Значит, со мной ошибочка вышла. Если не очень возражаете, можно нашу беседу провести чуть быстрее?
Я уже откровенно переминалась с ноги на ногу, приплясывая на месте. На Матушку мои ужимки не произвели никакого впечатления, она продолжала внимательно всматриваться в мое лицо.
— Мне куда? Направо? Налево? Вверх? Вниз? Да определите вы меня куда-нибудь, сил нет больше здесь стоять! — выдала я, но тут же спохватилась, что за такие слова могу отправиться не туда, куда хочу.
— Вижу, что вела ты праведную жизнь, да растратить на грехи ее не успела. Думаю, можешь идти налево.
— В Ад, что ли? — ноги опять переставали слушаться.
Матушка скривилась, будто лимон откусила.
— Слева у нас экспресс на Рай. Не опоздай, а то и передумать могу.
Я бросилась прямиком туда, куда и было предписано. Влетела в какое-то облако, которое обволокло меня густым туманом, не давая рассмотреть и собственного носа. Не было страшно, ни капли волнения не было в моей голове, на тот момент хоть Рай, хоть Ад, было едино — лишь бы найти туалетную комнату.
— Простите, — натолкнулась я на кого-то, на ощупь определила жесткую одежду, провела рукой по лацкану пиджака и натолкнулась на грубую мужскую руку, — не подскажите, как пройти в уборную.
Рука тут же отдернулась, туман рассеялся, и я оказалась в центре длинной платформы. С одной ее стороны стоял еще более длинный паровоз, пыхтел трубой и отливал на солнце черными боками. По другую сторону возвышалась гора с белоснежными вершинами. Я залюбовалась, на секунду забыв о цели своего визита.
Человек, на которого я наткнулась, оказался машинистом, это стало понятно по форменной одежде и фуражке с надписью «Райский экспресс». Он не сводил с меня маленьких поросячьих глазок, держась на расстоянии и придерживая руку, в которую я вцепилась. Ну и не такой длинный у меня маникюр, обиделась я, посмотрела на руки и чуть не чертыхнулась. Маникюр у меня тоже отобрали, оставив короткие ноготочки без всякого лака.
— Вон там, — показал машинист, указав на небольшой домик в конце платформы. Такие были у бабушки в деревне, куда цивилизация напрочь отказывалась приходить. Коротко кивнув, бросилась к домику и захлопнула за собой дверцу и мысленно поблагодарила за хлипкую защелку. Надеюсь, отправление не произойдет без меня, а то таскаться мне здесь как Тридцать Седьмому несколько столетий. Гудка поезда я не слышала,
