— Я перееду сюда.
— Куда? — рассеянно переспросила Джулия.
— Сюда, к бабушке. Хочу жить тут.
— Но это же типичная старушечья квартира, — попытался разубедить ее Джефф.
— Бабушка поселилась здесь сразу после свадьбы, здесь росли вы с мамой, вы жили тут подростками, — не сдавалась Мередит.
— Слишком много истории, слишком много воспоминаний, — вставил Дэш.
— И что в этом плохого?
— Тебе тут будет нелегко.
— Бабушка хотела бы, чтоб я здесь поселилась, — упрямилась Мередит.
— Куча жуткой мебели, — добавил Дэш.
Что правда, то правда: кое-что из предметов обстановки могло побороть даже самую сильную ностальгию.
— Я избавлюсь от своей квартиры и буду платить вам аренду, — объявила Мередит маме с дядей.
— Не говори глупостей! — возмутился дядя Джефф. — Ты же член семьи, эта квартира принадлежит и тебе тоже. Дело вовсе не в деньгах.
— Ливви была бы рада, если б ты сюда переехала, — признала Джулия, — но только если ты сама действительно этого хочешь. Если в этой квартире на тебя не нахлынет тоска, ты не станешь грустить и не замкнешься в себе. И если ты хочешь переехать не только потому, что не можешь с расстаться с бабушкой. — Да, я не могу с ней расстаться, — согласилась Мередит. — Но причина не в этом.
Позже вечером, когда все ушли (Дэш поехал ночевать к Сэму, а Джефф, Мэдди и Джулия с Кайлом отправились к Мередит), Сэм начал разворачивать аккуратно завернутые тарелки, чашки, бокалы и салатницы и снова расставлять все по полкам. По ощущениям Мередит, ее собственная дешевая посуда, купленная вразнобой, не шла ни в какое сравнение с бабушкиным фарфором. По ощущениям Мередит, этому фарфору место в бабушкиных буфетах. По ощущениям Мередит, Ливви посоветовала бы ей поступить именно так.
— Ты всегда знаешь, чего хотела бы твоя бабушка, — заметил Сэм.
— Конечно, я ведь знала ее всю свою жизнь.
— А как насчет того, чего ты сама хочешь?
— Я хочу того, чего она хочет. Вернее, хотела. Она всегда желала мне только лучшего, поэтому я хочу того же, что она.
— И я тоже, — кивнул Сэм. — Давай я закончу распаковывать тут, а ты пока пойдешь к себе и начнешь собирать вещи.
— Я могу и завтра начать.
— Может, ты хочешь провести последний вечер с семьей перед их отъездом? С Дэшем, родителями, дядей и тетей?
— Ты моя семья, — ответила Мередит, — и тебе тоже нужно домой — собирать вещи.
— Зачем?
— Переезжай сюда ко мне!
— Что?
— Переезжай сюда!
— Мерд, не слишком ли рано?
— Но ты предлагал жить вместе еще до поездки в Лондон.
— Я пошутил.
— Неправда.
— Я… бредил от счастья.
— Ударение на слово «счастье».
— Ударение на слово «бредил»!
— Твоя квартира слишком маленькая, а моя… слишком «моя». Бабушкина — в самый раз. К тому же бабушка сказала бы, что тебе стоит переехать ко мне.
— Думаешь?
— Уверена.
— Я пришелся бы ей по вкусу?
— Смеешься? Ты бы ей очень понравился!
— С чего ты взяла?
— Ты умный. Веселый. Любишь бейсбол. Готовишь вкусный попкорн. Но самое главное, ты замечательно относишься к ее внучке.
— Я безработный, а бабушки не переваривают бездельников.
— Поверь мне, отношение к внучке с легкостью перевесит этот недостаток.
— Жаль, я не успел с ней познакомиться, — признался Сэм. — Кажется, она была удивительным человеком.
— Мне не верится, что ты не успел с ней познакомиться. И уже никогда не успеешь.
— Но у меня еще есть шанс ее узнать.
— Каким образом? — Живя у нее дома, — сказал Сэм. — Обожая ее внучку.
Следующие две недели они потихоньку перевозили свои пожитки в квартиру Ливви, но тем вечером, когда решение было принято, Мередит отправилась к себе и отвязала все модели самолетов. Вернувшись в их новое жилище, Сэм обнаружил свежезастланную постель, двух собак и сотни самолетиков, свисающих с потолка. А потом они с Мередит отправились обновлять спальню.
Сэм лежал и наблюдал, как самолетики тихо покачиваются, отбрасывая на него с Мередит тени, замысловатыми татуировками ложащиеся ему на живот и ноги, ей — на грудь и лицо, кружащие вокруг ее пупка, словно над авиабазой.
— Почему ты вообще начала мастерить модели? — поинтересовался Сэм.
— Не знаю, — задумчиво ответила она. — Я была тогда еще совсем маленькой, так что толком и не помню. — Она подняла ногу и кончиками пальцев указала на модель истребителя времен Второй мировой, неряшливо разрисованную розовыми и фиолетовыми тонами. — Вот мой первый самолет. Его построил папа, а раскрашивать отдал мне.
— Да уж я догадался.
— Просто начала, и все. Может, родителям требовалось чем-нибудь занять меня, иначе я разнесла бы им всю мастерскую. Если хочешь зарабатывать на жизнь керамикой, стоит придумать, как обезопасить ее от собственного карапуза.
— А может, ты стремилась в небо? Хотела улететь?
— Скорее, дело в достижении чего-то. Смотри, человечество научилось летать! И тут то же самое. Смотри, ты провозилась весь день с кучей деревяшек, бутылочкой клея и красками, и у тебя получился самолет. Думаю, родители хотели, чтоб я поняла: мне все по плечу.
— Жаль, я не знал тебя маленькой, — вздохнул Сэм.
— Почему?
— Ты наверняка была самой умной, веселой и славной девчушкой на свете.
— Было бы немного странно, если б ты думал так о шестилетнем ребенке.
— Нет, ведь я и сам был бы шестилеткой. Я помогал бы тебе строить самолеты.
— Ты и сейчас можешь помогать мне.
— И куда мы их поставим?
— Как раз поэтому я и начала развешивать модели на потолке — свободных полок больше не было. А на потолке им самое место, самолет ведь создан для полетов. И потом, когда они над головой, то я летаю во сне.
— Всем снятся такие сны, — отметил Сэм. — Но мои — особенные, — возразила Мередит.
Разлука — она и есть разлука
Тому, что случилось далее, было несколько объяснений. Во-первых, Сэм не мог вынести грустного взгляда любимой, и ему жутко хотелось чем-нибудь помочь. Во-вторых, он все еще находился в той стадии, когда мужчина из кожи вон лезет, дабы завоевать сердце женщины. И в-третьих, у него была масса свободного времени, ведь с работы его выгнали. Хотя ключевую роль сыграла все-таки его самонадеянность. И то, что он действовал наобум, не представляя, куда это все приведет. Отдаленно не представляя. И впрямь, откуда ему было знать?
Еще одной причиной стала зависть. Сэм с удивлением обнаружил, что завидует Мередит из-за смерти ее бабушки. Конечно, не из-за самого факта — очевидно, Сэм не стал бы такого желать — и не из-за потери любимого человека как таковой. Воспоминания — вот что не давало ему покоя. Сэм далеко не сразу это понял.
