— Вах, вах, заговорил Гуру Упырей.
— Он самый, — рассмеялась я в ответ, потопая в его объятиях. Удивительно. Лишь только в такие моменты я безумно счастлива…
— С тобой попробуешь быть собранным, неадекватная сорвиголова.
— Я, вообще-то, очень даже спокойный ребенок.
— Да, да, я так и понял. Слушай, Габи, я не пойму, ты такая боевая, а в тот вечер так быстро сдалась. Зная тебя теперь, я бы поклялся, что ты должна была первой наброситься на ночного незнакомца и заколотить пару хрупких деревьев ему в грудь, даже не выясняя, что он вампир. А ты… как ты могла так позорно сдаться?
— Я просто тебя пожалела.
— А! Вот оно что, а я-то думал… — расхохотался Эмиль. Нежно, ласково, добродушно, все еще прижимая меня к сердцу…
* * *
— Габи, ты же обещала.
— Когда это я тебе обещала?
— Ты обещала, что будем отрываться в колледже на полную. А теперь что?
— На полную, это не значит, что я обязана тащиться на это "пати". И потом, Браян, ты не боишься раскрыться перед Мелани с твоей той, тайной, известной только мне и Крису, "прелестной" стороны?
— Ой, неужели я на всех диско в неадеквате?
— Браян, милый, я в тебе всегда уверенна. Дело стоит только за тем, что ты первое сделаешь: напьешься, а потом накуришься, или наоборот — сначала накуришься, а потом напьешься.
— Но ты же терпишь меня.
— Терплю, потому что я и без дури и выпивки сумасшедшая.
— Ой, сумасшедшая. До этого статуса, детка, еще дорасти нужно. В общем, собирайся, одевайся, а я жду тебя в буфете.
— А Мелани?
— Мелани давно уже собралась, еще час назад. И теперь ждет меня в буфете. Ой-йе-йе, йе, йе, — заорал почти на все горло мой неадекватный друг и удалился из комнаты прочь.
Идиот.
* * *
— Мелани, прости Браяна.
— Да ничего.
Девушка краснела и зеленела попеременно.
Да уж, моего мальчика показывать не всем можно.
Вы видели дикую обезьяну на дискотеке? Нет? Тогда приходите к нам.
Хотя, я думаю, Браян здесь не один такой. Целый полк обезьян.
Что же, пора и мне с ними слиться.
Идиотски веля бердами, я стала пробираться в пляшущее сумасшедшее студенческое море.
* * *
— Эмиль, неужели "МУЖИКИ, действительно, не танцуют"? Или это только упырчики таким болеют?
— Упырчики, упырчики.
— Не верю.
— Придется. Придется поверить.
— Что-то не получается.
— Тогда у Гудвина спроси, — все тем же веселым, шутливым голосом прошептал Готье.
Но на его лице не было улыбки.
— Гудвина? — мои мысли застопорились, — А он здесь причем?
Я боялась себе признаться.
Моментально музыка ушла на второй план.
В голове все сжалось. Сердце ойкнуло.
В горле все пересохло.
Я смотрела ему в глаза и искала, искала отрицания.
Но ничего. Ничего, кроме выжидания моей реакции.
Я молчала и едва дышала.
Эмиль наконец-то ухмыльнулся.
Я рискнула.
— Он… он тоже…. тоже? — едва не проглатывая язык…
— Ой, я проболтался, — изображая наигранные удивление, испуг и переживание, со лживой обидой поджал губы.
— Зачем ты мне это рассказал?
Я всматривалась ему в глаза, и боялась даже предположить мотивы такого поступка.
Это не просто "таинка", такой себе безобидный "секретик" друга.
И даже не "шальное" прошлое, не скелет в шкафу.
Это смертный приговор. Обеим сторонам.
Тайна существования сверхъестественного — единственная тайна, почитаемая всеми во всех мирах. Безотговорочно и без исключений. Это закон, за нарушения которого, как бы не печально звучало, наказание — смерть.
Улыбка наконец-то пропала с его лица.
— Что бы знала, — коротко, резко, прошептал Готье мне на ухо, а затем оторвался, резкий шаг вперед. И все, скрылся в толпе. Исчез из виду.
Ушел прочь.
Сбежал.
Оставив меня саму. Наедине. Со взрывающимся мозгом.
Стоящую в шоке, с широко раскрытыми глазами и ртом.
Гудвин — вампир.
Зачем?
Зачем Эмиль рассказал мне это?
Тысячи вариантов. Но лишь один верный ответ.
И я боюсь его даже предположить…
Глава седьмая
… И как теперь жить?
Да уж. Снова тяжелое горькое утро. Нет, что бы спать до упора, часов до четырех, а то… вставай!
Видишь ли, учеба завет, кричит, визжит, требует.
Стащив с кровати свои конечности, я поплелась умываться.
И зачем люди придумали зеркало? Что бы пугаться и ненавидеть себя еще больше?
Мои бесстыже обстриженные волосы стояли дыбом, словно настоящий взбесившийся еж. Вот только "иголки" были слишком невнятными, спутанными. Больше напоминало все это взъерошенную скирду сена.
Бурная ночка?
Я мало что помню, но уж точно знаю, что ни за что краснеть не придется.
Возвращались мы домой втроем: я, Мел и Браян. Все было более-менее цивилизовано, и даже не пришлось тащить Вейса на своих плечах.
Нет, он все же не был трезв, но до комы, слава Богу, было ему еще далеко.
Что же, появление девушки, нормальной девушки, в его жизни пошло на пользу.
— Мелани… Мелани?
Вряд ли она уже встала.
Стоп.
Кровать застеленная.
Одежды нет.
Она не ночевала дома?
Мелани…
Стоп. Стоп. Взять себя в руки.
Включить мозг.
Неожиданный стук.
В силу женской солидарности я не скажу, не опишу то состояние, в котором вернулась моя подруга.
— Мел, ну ты даешь.
За ней тут же ввалился в комнату Браян.
— Виноват, каюсь. Влюбился. И украл красавицу. Бить будешь?
Я понимающе улыбнулась.
— Буду. Но с тебя все равно чай и бутерброды.
— Как всегда! — радостно улыбнулся Браян и тут же вынырнул в коридор, а спустя минуты донеслось цоканье посуды на кухне.
— Послушный мальчик. Но мальчик — идиот. А вот ты, Мел. Ну, ты даешь.
Покраснела.
— Понимаешь, — начала было путаться в слогах.
— Просто, ты его толком еще не знаешь.
Она пристыжено закусила губку. Глаза уставились в пол. Тяжело вздохнула. И все же выдавила из себя.
— Но я его люблю. И пусть это слишком быстро, в какой-то степени страшно, страшно рисковать вот так, безумно, безрассудно, но я думаю, что это того стоит. Да и потом, я устала жить по правилам и канонам.
