— Спасибо, доброе утро, — киваю я девушке, не осмеливаясь уточнить статус, но тоже разглядываю ее.
Для обычного обслуживающего персонала слишком фривольна, для любовницы Швецова слишком сдержана и неуверенна. Очень интересно…
— Кушать хочу, животик бурчит, — начинает дергать меня за руку Марья.
— Мы сначала в ванну, — говорю я девушке, приходя в себя. — А потом с удовольствием позавтракаем.
— Да пожалуйста, — фыркает она, отворачиваясь к плите.
Провожу дочь в ванную, наливаю ей в джакузи немного шампуня, и пока она с удовольствием плескается в пене, тоже привожу себя в порядок.
— Мамочка, а я плаваю, — счастливо повизгивает Марья и пытается дуть на мыльную пену. Переворачивается в воде со спины на живот, запускает шампунь корабликом и топит его.
— Бабах!
— Не брызгайся, — качаю я головой.
Сушу феном волосы и втаскиваю дочь из воды, завернув в большое полотенце.
Надеваю ей новое платье, оставляя вчерашний комплект трусиков с маечкой. Наше новое белье я закладываю в стиральную машину и запускаю стирку, вспоминая, что мои вчерашние трусики пропали с неё совершенно магическим образом.
Извращенец Швецов! Особенно если спит с этой домработницей… то это вообще отвратительно.
Завтракаем мы с Марьей, слава Богу, в одиночестве.
— Фу, — морщится дочь, ковыряясь в каше, — не хочу.
— Ешь, что за глупости, — привычно рычу на неё я.
Ставлю на стол две кружки с кофе и чаем и сажусь на стул.
Отправляю в рот ложку каши из своей тарелки и тут же выплёвываю ее обратно, почувствовав горечь прокисшего молока и знакомый привкус ванилина.
— Так все ясно, — подхватываюсь на ноги и уношу тарелки к раковине.
Заглядываю в шкафчик, где по предположению должна быть мусорка и подтверждаю свою догадку, находя в ведре два контейнера от полуфабрикатов.
Нет, если Швецову нравится жрать этот суррогат, то своему ребёнку я буду готовить нормальную еду сама.
Наглея, распахиваю холодильник и вываливаю из него упаковки с нарезками. Нахожу хлеб, делаю нам с Марьей обычные бутерброды и возвращаюсь за стол.
Из глубины дома доносится звук пылесоса. Мне почему-то становится неприятно от мысли, что эта девушка будет убирать в комнате ребёнка. Лучше я сама… Да и вообще. Швецов может платить за уборку мне. Все равно на работе меня никто держать с таким количеством прогулов не станет, а деньги нужны…
Неожиданно дом наполняемся топотом и шумом новых голосов.
— Располагайтесь в гостиной, — слышу властный бас Швецова, — я пока схожу за ребёнком.
Напрягаюсь от формулировки и чувствую, как пульс моментально подлетает, начиная стучать в ушах. Александр не пошутил? Он что действительно привёл для Марьи медицинскую комиссию? Ну и сволочь!
— Зайка, ты доедай пока, — поднимаюсь из-за стола и целую дочь в макушку, — а я пока на минуточку отойду…
Глава 13. Свои люди.
— Я — мать, и я запрещаю трогать моего ребёнка! — встаёт у меня на пути Варя. — Ты вообще меня слышишь? Саша! Она здорова. Я тебе клянусь. Просто вчера перевозбудилась. У детей так бывает. У детей вообще много чего бывает!
— Варвара, отойди в сторону, — говорю спокойно и давяще. — Людям заплачены деньги, я потратил свое рабочее время. Невролог, педиатр и медсестра из лаборатории. Ничего криминального!
— Я запрещаю! — нервничает она. — Я покажу тебе справки. Мы проходили комиссию в сентябре.
— Все! — рявкаю. — Врачи ждут! Приведи Марью и сделай так, чтобы она не боялась!
— Ненавижу тебя! — шипит Варя и достает из кармана телефон. — Убирай их немедленно или я прямо сейчас вызову полицию! Нет, лучше, — повышает голос. — Найду в какого-нибудь твоего конкурента и расскажу, что ты нас похитил. Угрожаешь расправой. Угадай, чья предвыборная кампания станет под огромный вопрос, — сверкает она на меня глазами и часто дышит.
Выкручиваю ее запястье и забираю телефон.
— Ай! Нет! — вскрикивает Варвара. — Отдай! Ты… — шипя, как кошка, растирает руку и бьет меня по груди кулачками.
— Пусть твоё средство расправы пока у меня побудет, — отвечаю, стараясь не реагировать на ее истерику и поднимаю телефон на вытянутую руку вверх.
— Иди ты к черту, Швецов, — говорит Варвара с чувством. — Там тебе исчезнуть самое место.
Разворачивается, сбегает с лестницы, и тут я понимаю, что она направляется не на кухню за Марьей, а топает прямиком к врачам. Ну зараза!
На секунду прикрываю глаза, давя в себе желание ударить по Варваре соответственно ее словам. Да и был я уже у черта. Вернули. Сказали, что на земле для меня страдания качественнее.
— А ну-ка стоять, — рявкаю, догоняя Варю. И, прихватив за шкирку, заталкиваю ее в подсобку под лестницей.
— Пусти, аааа! Помогите! — выкручиваясь, вопит Варвара, но все звуки тонут в моей ладони, которой я зажимаю ей рот.
Втрамбовываю девчонку в стену с вещами и наклоняюсь к ее уху. Меня самого от этой истерики уже протряхивает.
— Послушай, дорогая моя, — говорю таким тоном, что плечи Вари передергивает. — Если ты продолжишь со мной воевать, то финал тебе сильно не понравится. И ты не сможешь сделать ни-че-го. Как думаешь, кому при наличии дома, должности и необходимой суммы отдадут опеку над ребёнком? Правильно, не тебе… А если и после этого продолжишь боевые действия, то я просто спрячу Марью! И ты ее не увидишь больше. Никогда…
Варвара всхлипывает и перестаёт дергаться, обмякая. Так несчастно вжимается в пуховик на вешалке, что мне хочется ее пожалеть и попросить прощения. А с хрена я должен это делать? Но делаю. Перестаю зажимать рот и глажу костяшками по щеке.
— Ну все… успокойся.
— Ты же ничего не знаешь о ней, — говорит она иступленным, дрожащим шёпотом. — Что любит, о чем мечтает, какой родилась… Вес, рост, что ест… Тебя, наверняка, постоянно не бывает дома. А твоя дешевая домработница чуть не отравила ее сегодня…
— Почему это дешевая? — перебиваю я. — Самую лучшую прислали из агенства. Я специально утром просил, чтобы приготовила детское меню.
— Швецов, — качает Варвара головой, — она выглядит, как дешевая девка. Хотя, это в твоём вкусе…
— Подожди, — наконец, доходит до меня. Будто ледяной водой окатывает. — Как это чуть не отравила?
— Кашу просроченную из магазина он разогрела. Не знаю зачем. Наверное, решила за свою выдать и даже не попробовала, — отвечает Варя, поправляя растрепавшиеся волосы, и разворачивается.
— Я сегодня же уволю эту суку, — обещаю, сжимая от злости челюсть.
Как там ее звали? Забыл. И контору их разнесу к чертовой матери! Нужно повести сюда нормальный персонал из Москвы. Почему я сразу этого не сделал? Взял только охрану и команду на время предвыборной.
— Отдай мне телефон, Саша, пожалуйста, — просит Варвара. — Я не буду никому звонить. Обещаю… — добавляет, стирая со щёк слёзы.
— Пока — нет, — отрицательно качаю головой.
— Там по работе звонили, ну пожалуйста, — шелестит Варвара. — Нужно предупредить… И Маша играет в раскраски.
— Я куплю ей детский планшет, — обещаю примиряюще. — Пусть нашу дочь посмотрят врачи. Я позвал их, чтобы быть уверенным в ее здоровье. Мне это важно. Ей Богу, чуть не поседел, пока она орала. И если научимся договариваться, верну тебе телефон через пару дней.
— Ясно, — опускает Варя глаза. — Наверное, я должна тебе сказать «спасибо»…
— Но ты не хочешь, — хмыкаю я.
Да, честность в Варваре всегда была свята.
— Нет, не хочу, — отвечает зло и тихо. — Выпусти меня. Маша там на кухне одна.
Открываю дверь подсобки. Варвара вылетает из неё вихрем, толкнув меня в плечо, но поравнявшись с гостиной неожиданно тормозит и возвращается, заглядывая внутрь.
Я подхожу к ней ближе и понимаю в чем причина остановки.
Нет, мой мир, определенно, больше никогда не будет прежним.
Марья стоит на стеклянном столе перед приглашённой комиссией. В одной руке она держит надкусанный бутерброд, в другой — своего ушастого страшилища, и выразительно декламирует стих.
