— …Коля, Коля, Николай
Сиди дома, не гуляй.
Чисти картошку, ешь понемножку.
К тебе девочки придут,
Поцелуют и уйдут.
Женщины не сдержавшись, деликатно посмеиваются.
— Боже… — стонет Варвара. — Изображает выразительный фейспалм, уверенно проходит к дочери и снимает ее со стола. — Здравствуйте, — вполне вежливо говорит врачам.
— Как Маша выросла, — продолжая тепло улыбаться, провожает их взглядом женщина. Та что постарше. — Всего каких-то пол года…
— Да, жалко, что вы ушли, Ольга Ивановна, — кивает ей Варя, устраиваясь на кресле и усаживая дочь к себе на колени, — у нас на участке после вас уже три педиатра сменили. Два раза карточку потеряли…
Я прислоняюсь спиной к дверному косяку и внимаю занимательному диалогу.
— Ну что поделать, — со вздохом отвечает Варе врач. — Сама понимаешь, с такой зарплатой работать было не возможно. А бегать возраст уже не тот. Любовь Антоновна, вот, — она указывает рукой на женщину помоложе, — в частную меня пригласила. Студенткой у меня была, не забыла старуху…
— Ой, ну что вы, Ольга Ивановна, — отмахивается вторая женщина. — Я вас звала сразу, как только мы открылись. — Переводит взгляд на Варвару и профессионально интересуется. — Так что вас беспокоит в дочери? Мы с ней немного поговорили, развитие соответствует возрасту, никаких отклонений по невралгии я не вижу…
— А это у нас Александра Николаевича что-то беспокоит, — елейно отвечает Варвара. Поворачивает лицо в мою сторону и мстительно ухмыляется.
Глава 14. Ненавижу тебя, понял?
Варя
— Я сказал, ешь, то что приготовила моему ребёнку… — раздаётся из кухни взбешённый голос Швецова.
Прикрываю глаза и, улыбаясь, откидываюсь на спинку дивана. Нет, я не мстительна, но в этой конкретной ситуации расправа над обидчицей вызывает у меня удовлетворение. Слишком много всего сплелось. Ее хамская надменность, просроченная еда для Машки, моя ревность… Все эти вещи для меня очень болезненны.
— Не будешь есть? — рычит Швецов. — Тогда две минуты у тебя, чтобы в ужасе покинуть мой дом!
Неудавшаяся домработница что-то слезно мямлит в ответ.
Смотрю на каминные часы и засекаю время. Уложится в две минуты?
Марья, уже абсолютно забыв о визите врачей, возится с новой порцией игрушек. Кухня, посуда, кукольный дом… Швецов не знает меры. Я сама очень долго привыкала к этому формату заботы.
В прихожей с чувством захлопывается дверь. Я сверяю время. Четко!
Самое время пойти поговорить с Александром. Пока он выплеснул весь агрессивный запал, а нового не накопил.
Застаю его за ревизией холодильника. Придерживая дверцу плечом, он раздраженно выбрасывает на стол продукты. Капуста, морковь, помидоры, салат в пакетах…
— Идиоты… — с чувством захлопывает холодильник и поднимает на меня глаза. — Нет, ну я им что кролик овощи голые жрать?
— Там, кажется, ветчина была, — отвечаю ему, подходя ближе к столу. — А из этих продуктов можно борщ сварить… Саша, я, в общем, об этом и хотела поговорить…
— О чем? — бровь Швецова дергается вверх.
— О том, что просто так жить в твоём доме для меня — это неправильно. Мне бы все-таки хотелось иметь свои деньги. Работы ты, считай, меня лишил… — судорожно перевожу дыхание, — Саш, ну и вдруг с тобой опять что-нибудь случится. На что нам жить? И некоторые вещи женщине приятнее покупать на свои.
— Я открою счёт на имя Марьи, — отвечает Швецов и складывает на груди руки, — плюс небольшой пакет акций и квартира в новом доме. Вы не будете ни в чем нуждаться.
— Для дочери — пожалуйста, — не отступаю я. — Но ты же платил домработнице. Что она делала? Я уверена, что смогу не хуже!
На несколько секунд между нами повисает пауза.
— Шестьдесят тысяч в месяц, — кивает Швецов. — Продукты привозят сервисы доставки, раз в неделю приезжает клининг. В твои обязанности входят приготовление еды, стирка, ежедневная уборка и моя постель.
— Что? — вырывается у меня возмущенное.
— Ты просила, как у домработницы, — он, как ни в чем не бывало, пожимает плечами. — Видишь, как я стремлюсь к компромиссу…
От острого желания запустить в Швецова кочаном капусты прикрываю глаза. Значит, все-таки, эта девица была не просто сотрудница… Любовница-кухарка, как удобно! И никакой ответственности. Да он просто циничный мерзавец тогда! Пустив в постель женщину, вдруг привёл в дом другую с ребёнком и заставил первую ей прислуживать. Любая бы на ее месте выкинула номер!
Видимо, на моем лице появляется слишком очевидное выражение презрения, что Александр хмурится и опирается кулаками на стол.
— И сразу прерывая твои мысли, Варвара, — жестко говорит он. — У каждого есть свое место. То, что она с большим удовольствием раздвигала передо мной ноги, не дало ей никакого нового статуса. Честно, даже имени не помню ее.
— Ты просто… — осекаюсь, подыскивая слово. — Ты просто ужасен, Швецов, — начинаю истерично посмеиваться. — Вот где-то весь из себя. Умный, хваткий, шахматный игрок. А где-то… — развожу руками. — Не знать, что кровь берут только натощак, не предугадать, что любовница не захочет варить кашу твоему ребёнку, не подумать, как я теперь себя чувствую, — повышаю голос, — особенно после всех твоих глубоких мыслей про «раздвинутые ноги»… А можно мне вычесть из зарплаты этот пункт обязанностей, потому что я не могу его выполнить!
— Нет, нельзя, — склоняет голову на бок он. — Ты абсолютно права в том, что рядом с ребёнком никаких левых женщин быть не должно. Но потребности у меня есть. Я знаю, что покупаю. Меня все полностью устраивает.
— Нет… — говорю упрямо и решительно. В груди даже все дрожать начинает, а внизу живота сжимается. — Я не смогу с тобой, Саша.
— Почему? — задаёт он, казалось бы, такой простой вопрос, но мне хочется в ответ на него поистереть.
Как вообще он его может задавать? Появиться из ниоткуда с фанфарами и оружием, шантажом заставить меня приехать свой дом, чуть не изнасиловать, напугать несколько раз… это если уж называть вещи своими именами. И действительно нет причины? Но главная — другая. Мне противно. Я не хочу, чтобы меня просто имели, как остальных. Я — не все.
— Так почему, Варвара? — давяще повторяет свой вопрос Швецов.
— Потому что я больше тебя не люблю, — говорю хрипло. — И не хочу.
А вот это, похоже, совсем не правда. Дрожу перед ним, как заяц, и млею от ощущения мужской силы. В горле сухо, коленки трясутся. Самой от себя аж противно.
— Да и мало ли, чем ты болен после такого количества девиц? — добавляю, не отказывая себе в желании его укусить.
— Я здоров и этот ответ не принимается, — резко отвечает Александр. — И я дам тебе время хорошо подумать. А пока преступай к своим остальным обязанностям, — он кивает головой на продукты. Огибает стол и просто выходит из кухни.
Я остаюсь стоять с ощущением, что меня обманули, а потом ещё и растерзали. И, вроде бы, я получила, что хотела, но на самом деле загнала себя под Швецова ещё глубже.
Беру из держателя нож и чувством несколько раз втыкаю в кочан капусты. Вот так тебе! Ненавижу я тебя, понял?!
Глава 15. Суп.
Швец
Запахи с кухни, бормотание мультиков и возня Марьи необъяснимо согревают меня и успокаивают. В голове мелькает мысль, что для идеальности картинки не хватает только какой-нибудь мелкой пушистой животины. Чтобы вот приползла и легла под бок. Странное чувство. Усыпляюще. Мои глаза после бессонной ночи и практически трёх часов работы с неравнодушным к своим дворам населением, неконтролируемо закрываются.
Я съезжаю в кресле ниже и позволяю себе отключиться. Давно такого не случалось. Обычно даже с вечера засыпается не сразу. Разве что под алкоголем… И, желая поплавать в этом состоянии как можно дольше, я игнорирую любые внешние раздражители. Просто отдыхаю.
Это очень похоже на дневной сон в детстве. Лёгкий, беззаботный, исцеляющий. Мне даже кажется, что где-то на фоне бубнит радио, под окном соседки (у нас были деревянные рамы) обсуждают рассаду, а ещё я точно знаю, что когда проснусь, бабушка выдаст мне блюдце с морковью и яблоком, тертых на терке и перемешанных со сметаной, на полдник…
