— Нет, Сокол, нет, — закричала я, упираясь ладонями в мокрую от пота грудь возлюбленного, — пожалуйста, остановись.
Взгляд парня, который я увидела был ошарашенным и немного сумасшедшим, подернутый пеленой возбуждения, он как будто говорил: «Только не снова!»
Я почти физически ощутила, какую телесную и душевную боль причиняю своим очередным отказом, поэтому, не дожидаясь, пока Сокол опомнится и то ли взбесится, то ли предпочтет игнорировать мою просьбу и просто закончит то, что начал, я невероятным усилием, которому и сама удивилась, опрокинула парня на спину и залезла на него сверху, оседлала, как скакуна, и затараторила, не давая ему действовать и закрыв ему рот руками:
— Соколик, милый, не прямо сейчас, пожалуйста, потерпи еще чуть-чуть. Все будет, обещаю, только не прямо сейчас. Я готова и хочу этого, но подожди.
Я смотрела в его глаза, наполняющиеся негодованием и разочарованием.
— Сегодня, хорошо, сегодня ночью? Милый, Соколик, сегодня буду твоей, но не сейчас, пожалуйста? — причитала я и пыталась увидеть в его глазах отклик.
А потом, повинуясь неясному шальному порыву, одним движением опустилась ниже к самым ногам возлюбленного, обхватила руками стоящий возбужденный ствол и резким хищным движением вобрала его в рот, сколько смогла, услышав долгий протяжный стон.
Солоноватый привкус растекся по языку, я двинула губами, пытаясь приноровиться к ощущению большого «предмета» во рту, чем вызвала новый стон у Сокола. Как ни странно, но мне не было противно или неприятно, наоборот, мне это показалось таким естественным, что стало удивительно, почему я раньше не делала чего-то подобного. А потом я стала экспериментировать — так, как когда впервые касалась члена руками. Я попробовала облизать его, посасывая, слегка прижимая зубами и губами, лаская языком. Каждое мое движение находило отклик — любимый стонал и выдыхал сквозь сомкнутые губы. И чем сильнее были его стоны, тем больше распалялась я и мое желание доставить удовольствие партнеру.
Я почувствовала, как пальцы Сокола путаются в моих волосах, как он гладит, поощряет меня, а потом его рука начала направлять меня, подсказывать, задавать темп. Одной рукой я держалась за основание члена, другой гладила, скользила ноготками по плоскому животу парня, чувствуя напряжение сильных мышц. А мой рот делал что-то такое, что еще сутки назад повергло бы меня в шок: он насаживался, лизал, посасывал, принимал и, без сомнения, дарил наслаждение.
В один момент движения Сокола стали особенно резкими, а стоны затихли, слышалось только ритмичное сосредоточенное дыхание. Секунда — и он перехватил рукой свой член, закрывая ладонью головку и с протяжным стоном откидываясь на земле.
Я с удивлением смотрела, как по телу моего жениха пробегают волны наслаждения, а сквозь пальцы, сжимающие подрагивающий от выплескиваемого возбуждения орган, капает бело-прозрачная жидкость.
— Мы-ы-ышка… — простонал Сокол, открывая глаза, — если б я не знал, что у тебя это впервые, решил бы, что ты много тренировалась.
Я ахнула и в который раз за сегодня залилась румянцем. Вот теперь мне стало по-настоящему стыдно. Но возлюбленный не дал мне времени на выдумывания ответа или на самобичевание, а привлек к себе и уложил головой на плечо, обнял и погладил.
— Уговорила, — проговорил он с усмешкой через некоторое время.
— Что? — не поняла я.
— Ты спросила, можно ли, чтоб ты стала моей ночью, а не сейчас? Я согласен. Как оказалось, ты умеешь… хм… уговаривать. Хоть мне и не понятно, что изменится за несколько часов.
В его словах был и намек, и порок, и усмешка, а мне захотелось провалиться сквозь землю — что со мной происходит? Откуда взялась эта распущенность? Я уткнулась носом в плечо Сокола и зажмурилась — возможно, я открою глаза, а мне все это только снится. Но расслабленный и довольный голос жениха, продолжавший звучать над ухом, говорил об обратном:
— Я очень рад, что ты решила заглянуть сегодня ко мне. Это оказалась очень приятная неожиданность. Я думал, ты так и просидишь до самой свадьбы взаперти.
Его слова заставили меня припомнить, почему я пришла к реке — кровавый след на обрядовой рубашке, на которой я все еще не закончила вышивку. Я ойкнула и села.
— Мне нужно бежать, — потупившись сказала я, боясь поднимать взгляд на Сокола и стараясь не смотреть на его по прежнему обнаженное естество. Я быстро поднялась и пошла назад к месту, где обронила свои вещи. Сзади раздался только всплеск воды — Сокол, не смотря на то, что день уже склонился к вечеру, и воздух стал ощутимо прохладнее, снова нырнул в реку.
Я подобрала рубашку и опустилась на берегу, окуная ее в воду. Парень тоже уже доплыл это этого места и с улыбкой смотрел на меня, отчаянно краснеющую и пылающую ушами.
— Я буду ждать тебе в полночь у старой мельницы, — произнес жених с игривой интонацией, чтобы не дать мне усомниться в том, для чего мне нужно будет туда прийти.
Я кивнула и начала тереть пятно вдвое интенсивнее.
— Смотри, не обмани меня, — Сокол явно забавлялся моим смущением, но его слова были серьезными, — если не придешь, я обижусь. И, кто знает, может быть не приду на свадьбу…
Я вздрогнула и чуть не выпустила из рук стирку, которая, подхваченная стремительным течением реки, могла бы стать приданным для русалок и водяных дев.
— Не смей даже шутить об этом, — строго пожурила я жениха, — это совершенно не смешно.
— А я и не смеюсь, просто говорю, что мое сердце может не выдержать еще одной поломанной надежды, — Сокол действительно перестал улыбаться, хотя я заметила несколько лукавых искорок, мелькнувших в его глазах.
Последний раз ополоснув рубаху, я поднялась. Парень в это время как раз долгим гребком отплыл от берега. Я видела, как струи воды обтекают его тело, обнимают его, ластятся к нему. В груди противно кольнуло, когда я подумала, что кто-то, кроме меня может касаться его, прижиматься, и что он может отвечать на подобные ласки взаимностью.
Что же со мной творится? Не хватало начать ревновать к реке и солнцу!
Я подхватила свои вещи и, не прощаясь, ведь мы еще должны были сегодня увидеться, пошла обратно в сторону деревни. От мысли о том, что произойдет, когда я вновь увижу Сокола, внизу живота свернулся тугой узел.
— Сегодня в полночь, — донесся до меня протяжный зов, и когда я обернулась, то увидела, что парень машет мне уже с середины реки. Я только кивнула в ответ.
Глава 7
Как я ни надеялась, что мамины подружки уже закончили свои дела и ушли, проскочить обратно в дом незамеченной мне не удалось — женщины все также сидели во дворе, плели корзины для подношений богам и болтали, периодически оглашая хохотом округу.
— Где это так долго тебя носило? — неуемной тетке Яшме обязательно требовалось влезть не в свой вопрос. Как тут не вспомнить поговорку про яблоко и яблоньку, ведь тетя Яшма была мамой Лиски.
— К реке ходила, — буркнула я, предъявляя на всеобщее обозрение доказательства — выстиранную рубашку, мыло и ведро.
— Поди и на сеновал забегала, — с ехидцей спросила она, а я почувствовала, что мои уши снова пылают. Хоть я не была на сеновале, но прекрасно поняла, на что намекает женщина.
— Вовсе нет! — мне захотелось ответить твердо и сердито, но, кажется, получилось жалко.
— Как же нет, — прыснула ядом тетка, — вон солома в косе торчит.
Я потянулась рукой к затылку и, к своему ужасу, действительно нащупала несколько травинок. По всей видимости, вид у меня был глупейший, потому что женщина засмеялась, остальные подружки тоже ее поддержали. В этом смехе не было злобы или желания обидеть, скорее дружеское подтрунивание, но из-за того случайная шутка попала точно в цель, мое сердце заколотилось, как сумасшедшие. Сразу показалось, что о том, что произошло между мной и Соколом, знают уже все.
— Яшма! — сквозь всеобщий смех раздался спокойный голос моей мамы, — не смущай девочку, пусть идет себе. Иди, дочка, займись делом
