мне?
– Отпуск оформи, дам Жанне указание…
– Мне не нужен отпуск, я приехала на работу.
– Отпуск, Рома! – повысило голос начальство. – Не беси! Или и правда уволю к чертям!
Из кабинета я вылетела с горящими щеками и ушами и бросилась по коридору к проходной. Если бы Яворский и попытался меня к себе затащить – я бы ему лапу оторвала. Но он оказался умнее – ждал меня у мотоцикла.
– Отстранена? – вздернул он бровь, преграждая мне путь.
– Нет, разочарована в тебе, – скопировала я его позу, складывая руки на груди. – Ты всем намерен раструбить, какая я шлюха и какой ты благородный?
Сергей отвернулся в сторону, зло сузив глаза:
– Сегодня тебя ждут у твоего отца.
– Что? – опешила я.
Отец желал меня видеть очень редко, в основном по делам или поручениям. Не вышла я такой же многообещающей, как старшая сестра.
Лара работала в юридической Академии Высших. Будучи невероятно одаренной, она намеревалась продолжать дело отца – занять место в Совете Высших, а это власть, статус… и самые лучшие претенденты на руку.
Я всегда автоматически припоминала эту ее ремарку про женихов – Лара всегда передо мной ей «размахивала», обозначая важность удачного замужества.
«Женщину-ведьму редко встретишь в Совете, – мечтательно сжимала она кулаки. – Поэтому важно заручиться надежным тылом».
Про «надежность тыла» я всегда плохо понимала. Кое-какое озарение пришло только после встречи с Дарьяром. Я неосознанно рисовала на его широкой спине слово «тыл», пока он ставил чайник или готовил обед, и мне это слово на нем очень нравилось. Наверное, эта игра воображения указала мне дорожку к его дому даже тогда, когда все они поросли мхом и вереском…
– Ромалия, ты меня слышишь?
Я моргнула и сдвинула брови:
– С каких пор ты у моего отца на посылках бегаешь? – усмехнулась издевательски. – Думаешь, он взамен образумит меня?
– А вдруг?
– Он может только задвигать меня далеко за спину. На несколько десятков, а лучше сотен километров, чтобы не мешала…
Когда меня поймали на дружбе с диким оборотнем, вся семья встала на уши. Отец рвал и метал. Лара неодобрительно качала головой и брезгливо поджимала губы. Даже мама, казалось, с особенной грустью взирала с фотографий и портретов, развешанных в кабинете отца в те дни.
Я тогда откровенно забылась. Неделями пропадала в лесах возле дома Медведя, лишь бы был повод к нему заглянуть. А когда заглядывала, оставалась на весь день, сбегая на ночь в холодную палатку. Мне было слишком мало лет, чтобы оставаться в тепле берлоги.
Но однажды Дарьяр все же предложил мне остаться. По-взрослому. Прийти в его дом на правах его женщины со всеми вещами, придурью и заморочками. Но такие предложения для меня восемнадцатилетней были слишком серьезными и пугающими. И я сбежала… Только не смогла скрыть эмоций, накрывших меня с головой. Я впервые доверилась тогда сестре, не в силах справиться. Разлука с Даром раздавила…
Только все, что я сказала, использовали против меня. И Дарьяра. Взрослому мужчине, наверное, сложно было понять, почему я не смогла просто уйти и не обрушить ему проблем на голову.
А мне просто очень-очень хотелось остаться.
Гнев отца оставил пепелище от моих чувств и самого большого в жизни очарования мужчиной, пусть и оборотнем. Разницы я так и не поняла, хотя мне вдалбливали, что такие отношения недопустимы. В приюте ведьмы спокойно прыгали в постель к оборотням и наоборот, встречались-расставались, строили козни новым возлюбленным. И никто не слышал о какой-то недопустимости.
За прошедшие пять лет я лишь убедилась в том, что все, что у меня есть внутри – мое. И никого больше не касается, с кем я предпочту спать, жить или… к кому бежать, спасаясь от смерти.
– Графу не все равно, что с тобой и с кем ты, – сурово заметил Яворский. – Я попросил его твоей руки.
Я сначала подумала, что Серый шутит. Но тут же опомнилась, что с чувством юмора у него не очень. И меня разобрал смех. Тот самый – злобный, ведьминский.
– Уйди с моего мотоцикла, – толкнула его, отсмеявшись, но Серый только перехватил меня за руки и притянул к себе:
– Метки дикого сойдут, а я смирюсь. Я понимаю, что ты спасалась, и готов это простить.
– А я не готова, – вздернула я нос.
– Что? – усмехнулся он.
– То, – кивнула я в сторону отделения. – Ты какого лешего устроил этот спектакль в кабинете Горького? Хочешь, чтобы все узнали, что твою избранную трахнули на задании? Думаешь, я приползу к тебе от безысходности – униженная начальством и семьей?! То есть как мужик и альфа-самец ты уже ничего для меня не стоишь? – Пока я говорила, Яворский сжимал мои запястья все сильней. – Мне больно!
– Приползешь, Рома. Я сделаю так, что ты никому не будешь нужна, – прорычал он, рывком отпустил мои руки и направился прочь, а я, ошарашенная, осталась хватать воздух.
Что ни говори, Дарьяр спас меня не только от смерти, но еще и от жизни с этим сукиным сыном. Оглушенная словами Сергея, я уселась на мотоцикл и еще долго пялилась на руль, пытаясь прийти в себя. За всеми мыслями жужжала назойливо самая незначительная – отец меня сегодня ждет. Чтобы что? Запрятать еще дальше? Наверняка.
Но рука уже тянулась к мобильному, а солнечное сплетение привычно стянуло в узел – чтобы стало меньше, тверже и менее уязвимое для предстоящего разговора.
– Ну и что ты мне звонишь? – даже не поприветствовал меня отец. – Я же сказал, что жду. Сергей не передал?
– Сергей? – еле слышно переспросила я, но не потому что оробела.
Наоборот. Я все хотела войти в эту дверь, которую он давно захлопнул. А теперь захотелось развернуться и забыть о ней. Пусть подавится.
– Сергей Яворский, знаешь такого? – Отец снова общался на бегу. Его голос то затихал, то становился громче. Остановиться и поговорить со мной нормально у него не было времени. – Он был у меня с утра.
– Мне, наверное, неинтересно… – И я, наконец, завела мотор.
– Да нет, Ромалия, тебе должно быть интересно. Ты снова была у этого оборотня в лесу. – Это был не вопрос. – Зачем?
– Соскучилась, наверное… – Хотелось говорить с ним по-взрослому, с силой и уверенностью, только вот слова слетели с языка и сразу будто обуглились и осыпались горячим пеплом мне на руку. Я даже ладонью тряхнула, отгоняя это ощущение.
– Очень смешно, – напряженно выдавил отец. – Нет, я не питаю иллюзии, и кого-то, более достойного для тебя…
Я отбила звонок и вздохнула. Пожалею же об этом. Люблю же его все равно. Но выносить больше не могу. И откуда-то знаю – имею право.
Я выкрутила
