напротив меня. Не нужно было разбираться в людях, чтобы понять — он испытывал ко мне неприязнь. — Должно быть вас прислали, чтобы вы научили нас сражаться с черными монахами.
Я такого не говорил, но и спорить с генералом не собирался. Мне было все равно, что он там себе напридумывал. Главное — дождаться выздоровления Дайске. Тогда мы сможем продолжить наш путь.
— Но прежде чем мы начнем обучение, я бы лично хотел убедиться в ваших боевых навыках. Мальчишка и неразумный крестьянин — не самые знающие бойцы.
Его воины подобострастно рассмеялись, а вот крестьяне начали стыдливо опускать глаза.
Видимо, генерал решил меня прилюдно унизить. И кажется, я знал, на кого рассчитан этот спектакль — за ограждением появились обе наложницы с яркими зонтиками. Генерал тут же расправил плечи и скосил глаза в их сторону.
Я отвернулся, не собираясь участвовать в этом дешевом спектакле:
— Не разумно считать крестьян глупее себя, генерал.
За спиной послышался ропот голосов, к которому я не собирался прислушиваться. Пусть разбираются самостоятельно.
Гневный оклик разнесся над всей крепостью:
— Стоять!
Да что ж он ко мне прицепился? Я не претендую на его наложницу. Неужели, он еще не понял?
Я обернулся.
Генерал указал на меня мечом. Солдаты за его спиной сомкнули ряды.
— Сражайтесь.
Я развел руками:
— Я не взял оружия. Как-нибудь в другой раз.
Он вытащил у одного из солдат меч и бросил к моим ногам.
— Это оружие вас удовлетворит? — Он весь побагровел от ярости.
Не знаю зачем провоцировал его, но остановиться уже не мог. Каким бы искусным воином ни был генерал, он должен знать свое место.
— Нет.
— Хватит тянуть время! Сражайтесь! Или господин Ван слишком мягок для этого? — Он направился ко мне.
Я усмехнулся. Мое имя на древнем наречии означало «облако». Почему-то все поэты считали облака мягкими и нежными. Я никогда не понимал, как водяной пар может быть мягким или нежным. Наверное именно поэтому учитель всегда считал меня бездарем в литературе.
Генерал побежал на меня. Между нами было шагов двадцать — достаточно, чтобы решить: устроить представление, которое все так ждут, поиграть с генералом или сразу указать на его место?
Я осмотрелся: к ристалищу стягивались все обитатели крепости. Но среди десятков любопытных лиц не было ни одного со смертельно бледной кожей и голубыми глазами. Не знаю почему, но я снова разозлился.
Генерал взмахнул мечом. Меня коснулся поток воздуха от его движения. Я оттолкнулся от земли, почти взлетая в воздух. По толпе прошелся удивленный вздох. Я направил свое тело к ограждению и, быстро пробежал по перилам. Спрыгивая, толкнул ногой генерала, который не удержался и полетел лицом в землю. Выхватить из руки генерала меч оказалось до смешного легко.
Он упал прямо к моим ногам. Я успел подставить ступню, чтобы он не ткнулся носом пыль. Но в душе я знал, что делаю это, чтобы еще больше унизить его.
Генерал с яростью взглянул ну меня снизу вверх, а я направил его же меч ему в лоб:
— Не потому, что мягкий. А потому что двигаюсь легко, как облака, влекомые ветром.
Я бросил его меч и отправился прочь с ристалища. За спиной нарастал шум, который не утихал даже когда я отошел достаточно далеко.
— Господин Ван! Господин Ван!
Я обернулся. За мной бежала Айми.
— Господин… — Запыхавшись, она прижала руку к груди и устроила на плече зонтик. — Вы были великолепны. Действительно, как ветер!
— Благодарю. — Я поклонился, собираясь уйти, но Айми вцепилась в мой локоть мертвой хваткой:
— Вы не ранены? — Она попыталась меня ощупать, но я перехватил ее руки.
— Со мной все хорошо.
— Вы уверены? Я не так сильна во врачевании, как господин Рэйден, но могла бы вас осмотреть. Что если с вами что-то случится, пока этот безответственный наглец бродит за границами крепости?!
Я похолодел. Все внутри заледенело настолько, что несколько секунд я просто не мог двигаться.
— Господин Рэйден вышел из крепости?
Почему-то я был уверен, что он где-то здесь. Бродит позади павильонов, собирая травы и охотясь на призраков.
— Конечно. — Айми пожала плечами. — Отправился в Лес Повешенных. Травы там, видите ли, обладают бóльшим исцеляющим эффектом.
— И вы его отпустили? Одного?!
— Конечно. А кто по доброй воле отправится в Лес Повешенных? Он постоянно туда ходит. Не волнуйтесь вы так, господин. — Она взмахнула ресницами. — Ничего с ним не случится. Два подряд Кровавых Заката случаются очень редко.
Я побежал к конюшням.
— Ну куда же вы, господин? Я могу оказать вам помощь!
Не знаю, какое дело мне было до бледного лекаря. Почему он так меня задевал? Нет, он не нравился мне. Не мог нравиться! Меня никогда не привлекали мужчины. А подобных ему — смазливых и изнеженных, не способных удержать в руках ни оружие, ни плуг, я презирал.
Но… но понять что со мной происходит можно и потом. Я не знал, как часто бывает этот проклятый Кровавый Закат. Плевать на это! От мысли, что он там один, беспомощный и беззащитный, сердце стучало медленнее. Я просто не хотел умереть, когда оно совсем остановится. По вине белокурого лекаря.
Я оседлал коня и вскочил в седло.
Ворота были закрыты. Понятия не имею, как лекарь покинул крепость, но меня не хотели выпускать.
— Если вы оставите крепость, я больше не позволю вам вернуться! Не открою ворота, даже если вас будет раздирать на куски сотня черных монахов! — Генерал шагал ко мне в сопровождении своего молчаливого сына. Оба смотрели на меня с ненавистью.
— Откройте ворота!
— Господин! Господин! Ну что вы в самом деле? — К нам бежал Ясуо. — Вы боитесь, что с господином лекарем что-то случится, и он не сможет вылечить вашего друга?
Да! Я ухватился за эту мысль. Оправдание всего того, что я испытываю.
— Да.
— Не переживайте. Он часто ходит в Лес Повешенных. А сегодня ему нечего бояться. Кровавый Закат был вчера. Два раза подряд…
Я нетерпеливо его перебил:
— Случаются очень редко — я слышал. Просто. Откройте. Ворота.
Генерал ухмыльнулся и кивнул караулу.
— Откройте ворота. Но обратно господина Вана не впускать. Раз он такой же легкий, как облако… то и ворота ему ни к чему.
— Генерал… — Ясуо умоляюще сложил руки. — Не горячитесь, прошу вас… Господин очень дорожит своим другом. Он не привычен к отлучкам нашего лекаря. Потому и переживает.
Что ответил генерал, я уже не слышал. Едва ворота поднялись достаточно, чтобы пропустить коня, я пригнулся к его шее
