слишком пьяна, чтобы дойти туда самой. Ставка сделана. Примет он правила игры или нет? Взгляд Гюнтера был подобен шторму с громыхающими на небосводе зигзагами молний. Проникнуть бы ему в голову, распотрошить разум и вытянуть оттуда всё, о чём он думал сейчас. Наверняка Иданне понравилось бы. И вызвало кучу смущения… Вдруг его рука, лежавшая на стуле, оказалась в воздухе. Гюнтер отстранился и поправил манжеты рубашки. Даже то, как он это делал, вводило Иданну в ступор. Плавно высовывая пуговицу из петельки, следом подворачивая ткань — и так вплоть до локтя. И ведьме захотелось запомнить этот момент и чувствовать, касаться и впитывать все мимолётные движения мага… Как же он горяч!
А Гюнтер Калле тем временем замер, отвернувшись. Эфемерная связь, которая уже, казалось, установилась между ними, порвалась с громким звуком, как сильно натянутая струна.
«Идиотка. Какая же я идиотка…»
Гюнтер обошёл ведьму, остановился рядом, правда уже другим боком, и выставил локоть.
— Позволь мне побыть джентльменом.
Это ведь и была граница? То, чем окружила себя Иданна, чтобы не дать разуму пасть жертвой иллюзий? Выйди она за пределы допустимого, смогла бы вернуться обратно? И главное — захотела бы?
Вероятно, Иданна Трюггвир будет жалеть. Вероятно, будет считать себя глупой и слабой перед желаниями своего тела. Вероятно, не сможет остановиться. Но это всё будет потом...
Глава 8. Это всего на один раз
Обхватив локоть Гюнтера, аккуратно встав на ноги, Иданна уткнулась глазами в пол, чувствуя прикованное к себе внимание сопровождающего её мужчины. Ощущения сгущались внутри, кровь сворачивалась и нагревалась сильнее, а тянущее по всему телу чувство затронуло всё, даже кончики волос и ногтей ведьмы.
Она не помнила, как захлопнулась дверь. Не помнила, как оказалась в одной из кабинок. Не помнила, как Гюнтер Калле нарушил её личное пространство. Ведьма не помнила ничего. Все её мысли вытеснили руки, пальцы, губы, зубы, тело. Весь он. Целиком и по крупицам. Безропотно стоя перед ним и даже не думая сбежать, Иданна не обращала внимания на уже загорающиеся вдалеке её сознания огоньки сожаления и презрения к себе же. А трепещущее сердце отбивало ускоренный ритм.
Его правая рука взмыла в воздух, а с губ мужчины-мага сорвалось тихое запечатывающее заклинание, прежде чем его пальцы опустились на бёдра Иданны. Сильно стиснув плоть, Гюнтер приподнял юбку платья и немного отклонился назад.
— Твоя идея?
— Что? — Желание сушило горло, и ведьма едва могла выдавить из себя хоть звук.
— Чулки… Твоя идея? — Подушечками больших пальцев маг выводил круги на её коже. Неторопливо, но усердно. Надавливая почти до кости, причиняя лёгкую боль, которая, струясь по мышцам, скручивала нервы по спирали.
— А это важно? — рвано, на выдохе ему в шею, когда Гюнтер опустил губы на её плечо, закованное в ткань тонкой блузки.
Пришлось откинуть голову назад, чтобы коротко втянуть воздух, и затылок столкнулся с каменной стеной. Иданна ловила лишь хаотичные отрывки слов, что шептал Гюнтер Калле, и слишком поздно осознала, о чём он её просил: его пальцы уже принялись расстёгивать змейку на её платье. А его прохладные губы блуждали по её шее, цепляясь за кожу и замирая на долю секунды, грубо всасывая ту.
Скроет ли Иданна Трюггвир последствия?
Она понятия не имела, куда деть свои руки — зарыться пальцами в длинные белоснежные в волосы или обхватить его шею? Притянуть к себе за пояс или расправиться с ремнём? Столько вариантов, и ведьма терялась в лабиринте возможностей. А ещё Иданна утопала: в шорохе одежды, в шёпоте и в мокрых звуках, когда Гюнтер Калле отрывался от её шеи, чтобы оставить тропу из влажных поцелуев на линии челюсти. Тропу, чтобы потом вернуться и прильнуть к уху, языком обводя раковину и зубами хватая мочку, чтобы оттянуть и тут же отпустить.
Иданна падала. Точно падала, потому что ноги подкашивались, и, пусть она хваталась за ткань рубашки Гюнтера, это не уберегло её.
Сильные ладони легли обратно на её бёдра, и пальцы проскользнули под юбку платья. Прикосновение к голой коже — такой чувствительной и нежной — сорвало чеку. В горле запузырился стон, сдерживаемый лишь плотно сомкнутыми зубами. Макушка крепче прижалась к стене, а взгляд устремился в потолок.
— Это всего на один раз, — зачем-то сказала Иданна, больше, наверно, для себя, потому что Гюнтер Калле точно уже не услышал её. Либо сделал вид, поскольку и сам думал так же.
«Быть беде», — Иданна прокручивала эту мысль в своей голове, приковывала наручниками к разуму и гвоздями вбивала в череп, но подсознание было полно коварства и ловко уворачивалось, усиливая надежду, что это стоило того.
Её красное платье превратилась в тканевую гармошку у неё на талии, стоило Гюнтеру взяться за края и дёрнуть те наверх. Теряясь в ощущениях влажных губ, прижатых к её внезапно немного оголившейся ключице, Иданна сделала кое-что непростительное для себя — резко выдохнула, сцепив свой вздох с гортанным стоном.
И время замерло.
Гюнтер Калле остановился и вскинул голову. На его лице не читалось ничего помимо удивления, а следом поползли вверх уголки губ и обнажились зубы. Вмиг повисшая тишина поглощала запахи витавшего вокруг порока, пробуждая в Иданне Трюггвир ещё большее желание.
Назад дороги нет.
— Ты очень красивая, Трюггвир, — шепнул он прямо ей на ухо и двинулся губами вниз, скользя по коже и кончиком языка выводя круги. Его пальцы левой руки бесцеремонно принялись шагать по плоти вверх, пока правая ладонь придерживала её платье и не позволяла тому вернуться на место.
И лишь когда Гюнтер , нарушив все законы и барьеры Иданны Трюггвир, бросив ей в лицо лукавую улыбку и сделав шаг назад, опустился на колени, она на миг стала провидицей, видящей будущее, что последует за этим.
И сопротивляться у неё не было ни сил, ни желания.
Прижимаясь лопатками к холодной стене, Иданна не знала, куда направить свой взгляд. Ей хотелось заклеймить свою память этим мгновением и внимательно рассмотреть Гюнтера, стоящего перед ней на коленях и терзающего её кожу горячими пальцами. Хотелось видеть, как он сгорает от желания стать ближе, и подойти к опасному краю, выполнив всё то, что, оказалось, давно сидело в ней. Хотелось упереться взглядом в потолок и лишь по ощущениям идти к звёздам, что скоро норовили взорваться в ней.
Плечи мужчины чуть сгорбились, когда он сел удобнее. Руки перестали бесцельно блуждать по ногам Иданны —
