нужна операция.
Он открыл глаза и устало посмотрел на сестру. Лицо ее было встревожено, это первое, что он заметил. Хирургу с многолетней практикой не стоило объяснять, что время может идти на минуты, когда речь идет о жизни пациента. Нащупав халат, накинул его на ходу и последовал за сестрой в операционную. Отметил, что за окном стояла непроглядная тьма, значит, проспал он несколько часов.
— Хорошо, что не поехал домой, — мелькнула мысль, — мог бы потерять пациента.
А такого доктор Мороз, как называли его пациенты, допустить не мог.
Зайдя в операционную, он увидел девушку, лежащую на столе. Вокруг суетились медсестры, срезая с нее одежду и пытаясь остановить кровь.
— Девушка, лет девятнадцать, ножевое в спину, — доложила медсестра, — к операции подготовили.
Пока Мороз готовился, девушку раздели и положили на стол. Рана оказалась рваной, да еще и грязной, но лезвие вошло резко, поэтому глубина была не смертельной. Девушка потеряла много крови, была без сознания, действовать нужно было быстро. Отработанными движениями от стерилизовал рану, остановил кровь, стал зашивать. Его руки и руки медсестер как молнии летали над юной пациенткой, передавая тампоны, инструменты, иглы и нитки.
Когда все было закончено, он снял перчатки и маску, устало вытер пот со лба и отвернулся от стола. Медсестры перевернули пациентку и перекинули ее на каталку. Мороз подошел и взглянул в лицо девушке. На секунду замер, лицо его посерело, он повернулся к медсестре.
— Кто ее привез?
— Не привез, — сморщилась та, — подруга приволокла на себе.
Поймав его взгляд на дверь, быстро пояснила:
— Сразу ушла, оставаться не собиралась.
— Определи в центральные палаты, — коротко сказал он и вышел из операционной.
Медсестры молча повернулись к старшей сестре. Та недоуменно пожала плечами, пробубнила что-то насчет неадекватности психики после нехватки сна и повезла каталку к палатам, в которые клали исключительно платных пациентов.
Мороз добрался до кабинета и рухнул на диван. Сил после бессонной ночи не осталось даже на то, чтобы подумать, что могло случиться с девушкой. Завтра он обо всем ее спросит. Но сегодня было еще одно дело, которое не требовало промедления. Он поднял трубку рабочего телефона.
— Канаи? Кажется, время пришло. Лорд Мастерс готов? Да помогут нам святые боги.
Он положил трубку и откинулся на диван. Едва голова коснулась подушки, он отключился.
* * *
Снежана
Просыпаться было больно. Как и существовать. С трудом разлепив глаза, я осмотрелась: белые стены, белый потолок, рядом стоит женщина в белой одежде.
— Я в Раю?
Женщина усмехнулась.
— К сожалению, нет. Ты в больнице. Помнишь что-нибудь? Что с тобой случилось?
Я закрыла глаза и в памяти всплыло все, что произошло.
— Как я здесь оказалась?
— Погоди, сейчас доктора позову, он тебя осмотрит.
Женщина вышла, а я попыталась сесть. Боль пронзила спину, и я опустилась обратно. Мысли крутились в голове, если я в больнице, кто-то должен был меня привезти. Кроме Тары некому, ведь по логике меня должны были скинуть в ближайшей канаве. Может так и сделали, а подруга вернулась за мной. Вернулась, после того как… осознание того, что я ничего не смогла сделать, что из-за меня убили человека, а я так и не узнаю ничего о своей семьей, больно кольнуло в сердце.
— Как наша пациентка? — услышав знакомый голос я резко открыла глаза и чуть не подскочила на кровати.
Передо мной стоял он — Мороз Степанович, или как там его.
— Вы?
— Ты ожидала увидеть кого-то другого?
Я смотрела на него, наверное, слишком откровенно, потому что он повернулся к сестре и попросил ее выйти, после этого сел ко мне на кровать, взял руку, приложил палец к запястью, достал простенькие часы и отсчитал секунды.
— Пульс учащенный, но в пределах нормы, — улыбнулся он.
— Вы живы?
Мороз посерьезнел, посмотрел на меня суровым взглядом.
— Почему вы спрашиваете? Это как-то связано с поджогом моего дома?
— Это не я, — замотала я головой, боясь того, что сейчас он вызовет полицию и я снова окажусь в руках толстяка и его подружки. — Честно.
— Но вы знаете, кто это сделал, — констатировал он. — Можете не говорить. Вам сейчас нужно отдохнуть, ранение было тяжелое, на восстановление понадобится пара недель. Их вы проведете в больнице. Дальнейшую реабилитацию нужно будет проходить дома.
— Вы не вызовете полицию?
— Для чего? Когда поджигали дом, вы были у меня на операционном столе. Можно считать это алиби.
— Простите меня, — выдавила я.
— Снежана, я не знаю, что с вами произошло, но знаю, что вы не должны винить себя. Поверьте, я разбираюсь в людях. Давайте сделаем так: вы отдохнете, наберетесь сил, а потом мы с вами обо всем поговорим.
Я лишь кивнула, была благодарна за то, что не стал расспрашивать, хотя у меня самой было полно вопросов. Откинулась на подушки и расслабилась. Впервые за несколько дней я почувствовала, что здесь я в безопасности.
Выздоровление проходило медленно, тело не слушалось, каждый шаг причинял боль, но я тратила несколько часов каждый день на то, чтобы спуститься по лестнице до скамейки у крыльца и подняться обратно. Мороз Степанович приходил ко мне, садился рядом, и мы разговаривали. Сначала разговоры были о природе, о погоде и других ничего не значащих вещах.
Было хорошо и спокойно, но я понимала, что вернуться в реальность мне все равно придется.
— Что произошло в ту ночь? — решилась я спросить.
Мороз замолчал, повернулся ко мне и ответил вопросом.
— Сначала расскажи ты. С нашей встречи на катке.
— На катке это вы на меня упали, — улыбнулась я.
— А потом?
— Потом Тара показала мне на вас. Я проиграла ей спор и должна была достать ваши часы из вашего дома. Вы меня поймали, — я решилась посмотреть ему в лицо, — почему не сдали в полицию?
— Я отвечу на это чуть позже, — произнес он, серьезно смотря на меня.
— Потом пришел Ронан, забрал ваши часы и деньги, сказал, чтобы я показала в вашем доме все, что можно взять драгоценного.
— А что в моем доме ценного? — его брови поползли вверх. — Дешевые картины и безделушки.
Я чуть улыбнулась.
— Вы или не знаете цены вашим вещам, или обманываете меня.
Его взгляд стал еще более прожигающим.
— Все-таки ты та, кто я думаю. Обычная воровка не смогла бы определить ценности этим вещам.
— Кто я? — метнула на него встревоженный взгляд. Откуда этот человек мог знать, кто я. Если я этого и сама не знаю.
— Ты моя снежинка, — он провел тыльной стороной ладони по моей щеке, отчего я запылала как алая роза.
