— О-о-о, я польщен! Вольный стрелок обо мне волнуется.
— Пфф, пошел ты на хер.
— Просто скажи, что собрался предложить мне помощь.
Герант раздраженно закатил глаза.
— Собрался, но могу и передумать!
Запрокинув голову, я наблюдал, как Флоренс выписывает круги и восьмерки и безуспешно пытается догнать «Ворона». Корби определенно был ей не по зубам, но Птица не сдавалась — слишком уж она упрямая.
Слишком…
— Я хочу, чтобы ты мне пообещал, Герант, — сказал я, подставляя лицо обжигающим солнечным лучам. Кто знает, когда у меня выйдет наведаться сюда снова.
— Что-то мне твой тон совсем не нравится.
Я посмотрел вольному в глаза.
— Пообещай, что если я исчезну, то ты не дашь Флоренс полететь за мной.
— Т-а-а-к…
Я поднял руку, заставляя его замолчать.
— Пока никаких подробностей! Мы с Флоренс уже месяц работаем над странным делом, и оно меня беспокоит, но еще сильнее беспокоит отца — а это не сулит ничего хорошего. Все, что его окружает — это тлен и смерть. Я не могу допустить…
— Лучше бы ты дал ей самой решить.
— Как ты даешь решать Ши?
Герант нахмурился и ничего не ответил.
— Пообещай.
— Хорошо, — вольный пожал плечами. — Обещаю. Только смотри, чтобы потом за самоуправство Флоренс тебе яйца не оторвала.
Он двинулся к крыльцу, и только сейчас я смог вздохнуть спокойно. Я доверял Геранту, где-то в глубине души ощущая его надежность и преданность. Дружеское расположение — называйте это как хотите. Уж кто-кто, а он прекрасно понимал, чего я боюсь и почему не хочу втягивать Канарейку в эти разборки.
Я обязательно разделаюсь с Советом и отцом. И вернусь к ней…
Сев прямо на траву у дерева, я не заметил, как задремал. Очнулся же только тогда, когда прохладная узкая ладошка коснулась моей щеки.
— Вас совсем разморило, магистр, — Флоренс широко улыбалась и будто светилась изнутри. Устроившись рядом, она положила голову мне на плечо и что-то замурлыкала под нос.
— Скоро будем ужинать. Вы просто обязаны попробовать, как готовит госпожа Корска!
— Попробую обязательно, — уткнувшись носом в ее макушку, я глубоко вдохнул.
Флоренс пахла солнцем и нагретой корой, спелыми яблоками и свежим медом. Она вся — маленькая девочка-лето, ворвавшаяся в мою жизнь, перевернувшая ее с ног на голову. В своем белом сарафане на тонких бретелях она походила на видение, давнее воспоминание, теплое и знакомое. Такое родное, что сердце на части разрывалось.
В зимней стуже она не погибла и не ушла, предпочитая гореть до последнего вздоха и верить в меня.
Хотелось даже попросить у Саджи прощения и умолять, стоя на коленях, чтобы она больше не забирала свои подарки.
Я был неправ.
Но у меня остались незавершенные дела, и я мог только надеяться, что Флоренс меня поймет.
— Что с вами, магистр? — вдруг спросила она, будто почувствовала неладное.
— Фэд, — поправил я ее машинально. Девчонка все никак не хотела привыкать называть меня по имени. — Все хорошо. Беги в дом, Птица, я скоро подойду.
Она смешно нахмурилась, закусила нижнюю губу и потянулась ко мне за поцелуем. Теперь она делала это куда смелее, чем раньше, хоть и нечасто.
Поднявшись, она шагнула вперед и обернулась. По лицу было видно, что девчонка хочет что-то спросить, но не решается.
— Я буду вас ждать, — сказала она и побежала к дому.
Как ответ на все мои просьбы. Точно благословение для моих решений.
Я буду вас ждать.
И я обязательно к тебе вернусь, Канарейка. Вот посмотришь.
Конец
