Всё прошло без препятствий: Лина выпила вино с зельем и сразу отключилась от реальности. На какое-то время осталась лишь оболочка без признаков разума, беспрекословно выполняющая приказы. Несколько действий для отвлечения внимания, приказ одному из воинов забрать женскую сумочку и выкинуть где-нибудь по пути мобильник. На улице, конечно, их попыталась остановить охрана девушки, но куда простым смертным до машин для убийства, созданных самой Повелительницей? Он уехал, увозя так нужное тело, правда, захватив с собой и два других — мог бы без проблем убить, но пока не знал, как отнесётся к подобной инициативе Госпожа. Вдруг у неё на них какие-то планы? Так что решил не рисковать, а оборвать жизнь можно всегда.
Если раньше Краш намеревался по приезде в специально снятый особнячок дождаться полуночи и начать ритуал, то теперь немного поменял планы. Девчонка очень удачно сообщила точное время своего рождения, что ему так и не удалось выяснить. Так что ритуал можно провести с максимальной точностью. За десять минут до нужного момента, Краш влил в приоткрытые губы спящей девушки антидот подчиняющего зелья и отошёл в сторону.
Чуть более глубокий вдох, трепет ресниц, но глаза не открывает — боится. Хорошо. Но ждать времени нет. Слава Тьме, больше не приходится разыгрывать из себя ухажёра, можно показать истинное отношение к презренной смертной (пока ещё смертной!), что вообразила, будто может привлечь внимание фештара из королевского рода. Пусть она и не знала, какая разница? И как сладко видеть этот потрясающий коктейль из страха, отчаяния, отвращения и надежды. Бесполезной надежды на спасение.
Бой часов он встретил вторжением в девственное тело. Зачем Госпоже понадобилось, чтобы он был намеренно жесток? Девчонке и без того хватит ощущений. Да и не смог он всё же настолько причинить ей вред. Слёзы, крики и ощущение влажного жара, обнимающего плоть. Слишком тесно для него… Очередной рывок, хлюпающий звук, вскрик переходящий в захлёбывающийся вой, и тело под ним, до того напряжённое, вдруг расслабляется, обмякает, а из распахнувшихся глаз, где зрачок занял почти всё пространство от боли, уходит разум. Наконец-то!
Как только в окружающееся пространство рванулась неимоверная сила — чтобы тут же закрыться мощнейшими щитами, — Краш, так и не успевший получить разрядку, быстро скатился с тела пробуждающейся Богини. Это самое тело резко выгнулось, с лёгкостью разорвав, даже скорее испепелив путы, фиксирующие его, засветилось тьмой со всполохами света и чего-то серого и радужного одновременно, потом приподнялось горизонтально над кроватью да так и застыло на месте.
Сколько понадобится времени на полное пробуждение Госпожи, Краш не знал, но медлить не стал: быстро вытер следы насилия с тела, усилием воли усмирив возбуждённую плоть, надел штаны и встал на колени у ложа. Его в любом случае ждёт наказание. И за вред телу, гораздо менее существенный, чем мог бы быть, и за нарушение приказа, выполнить в точности который для него невозможно изначально. Тем справедливей кара.
Спустя несколько десятков минут свечение тела прекратилось, и оно мягко опустилось на кровать. Он рассматривал чуть изменившиеся черты лица, вернувшие божественную безупречность, и ждал. Но Госпожа мирно спала, хотя, скорее, пребывала в трансе. Подумав, фештар склонился к полу, опираясь на вытянутые руки — демонстрация покорности всегда приводила её в благодушие.
Глубокий вздох раздался лишь на рассвете. Мгновение, и разъярённое шипение заставило вжаться лбом в пол.
— Крраашшш…
* * *
Высоко в горах Восточного Тянь-Шаня полуобнажённый мужчина неопределённого возраста, любующийся восхитительным рассветом, резко вздрогнул, будучи принудительно вырван из медитации. Долгие тысячелетия спящая татуировка налилась теплом и кольнула в самое сердце, а перед внутренним взором протянулась тёмная нить, уходящая куда-то вдаль, на северо-запад. Свершилось!
Как он мучился, поняв, что в мире, куда его забросил портал очередного перехода — неправильный портал, который словно перекрутил его и выплюнул, не добив до конца, — знак Госпожи вдруг опустел, а связь, всегда и в любом из миров ощущаемая как прочная цепь, лопнула. Осознал он это несколько дней спустя, когда пришёл в себя в незнакомом доме, израненный, но живой. Что случилось, так и не получилось понять. Ни тогда, ни теперь, спустя долгие, очень долгие годы на Земле.
Две тысячи лет… Если бы мог, он давно уже умер — слишком устал жить. Пусть татуировка уснула, но остались свойства тела: оно подстраивалось под жизненный цикл местных, старело, но, когда приходил срок, не умирало, а просто стряхивало с себя груз лет и возвращалось к исходному состоянию. Приходилось искать новое место жительства, зато это держало душу, ведь однозначно говорило, что Госпожа жива. Просто что-то случилось… непредвиденное. И он ждал.
Первые несколько сотен лет путешествовал по миру, знакомился с разными народами не испытывая проблем с языковым барьером (дар Повелительницы, один из многих), культурами, выбирал для себя место, пока не остановился на Востоке. Запад оказался слишком неподходящим для его мировоззрения, слишком жадным и нетерпеливым, не держащим слово. Другие континенты кишели дикарями, не желавшими познавать новое и считавшими любого, отличавшегося от них, врагом. Индия, тогда не являвшаяся единым государством, подарила встречу с первым учеником — Да Мо. Но тот слишком погряз в религии и после нескольких лет обучения покинул своего учителя, чтобы найти собственный путь.
Потом была Поднебесная, где его внешний вид не вызывал вопросов и официальная история узнала воина под именем Люй. Хорошее время. Создание школы, совместившей в себе приёмы боя руками и фехтование. Но в основном он старался оставаться в тени, периодически меняя Поднебесную на Страну Восходящего Солнца, находя себе единичных учеников, которые потом продолжали совершенствовать искусство боя и основывали свои школы.
В конце концов он всё же обосновался именно в последней, где нашёл уже достаточно развитый клан синоби-но моно, позже переродившийся в ниндзюцу. Он внёс немалый вклад в усиление и улучшение воинов, но через пару веков ушёл и от них, решив создать свою организацию — ниндзю-эрито, малочисленную, почти никому неизвестную (кроме весьма высокопоставленных и влиятельных клиентов, которым были по карману услуги его учеников), только лучшие из лучших. Из Японии, правда, пришлось уехать — слишком мало свободного места там оставалось, — чтобы обосноваться на одной из плоских равнинных вершин Богдо-Ула. И ждать возвращения Госпожи. Дождался.
Органы чувств уловили абсолютно неслышное движение сбоку, на мгновение замершее, но почти сразу возобновившееся. Подошедший плавно опустился на колени и замер в почтительном поклоне.
— Ханси (11), вы… на мгновение полностью погрузились во тьму, а потом… изменились. Сильно. С вами всё хорошо?
Мужчина открыл глаза и внимательно осмотрел склонившегося ученика, Макото. Одного из самых доверенных, давних, но пока ещё не старых. От того почти физически ощутимо веяло недоумением и любопытством. Переведя взгляд на собственные руки, глава клана ниндзю-эрито мысленно хмыкнул: если всё так, как он подозревает, есть от чего.
— Изаму, — подросток, один из десятки последнего набора, проводившегося раз в десять же лет (чаще просто не было смысла), также находящийся на смотровой площадке вместе со старшим соклановцем, низко склонился, — принеси зеркало.
Мальчик сорвался с места и примчался назад буквально спустя пару минут, а потом почтительно передал требуемое своему сэнпаю. Макото тоже распрямился и теперь старался незаметно бросать любопытные взгляды. А из зеркала смотрело его молодое отражение, в который раз. Но теперь не было чувства обречённости и бесконечности круга. Резко помолодевший мужчина запрокинул лицо к небу и довольно улыбнулся, вдохнув полную грудь воздуха.
— Прошу прощения, Рюу-сама, если мне будет позволено… — пауза и продолжение лишь после подтверждающего кивка: — это то самое, о чём вы нам всегда рассказывали? Ваше время пришло? Разве не рано? Ещё раз покорнейше прошу меня простить за множество глупых вопросов.
