Теперь они вместе потеряли своих родителей. Мать Джулиана умерла два года назад, и наблюдать за Блэкторнами, прошедшими через все эти потери, было просто ужасно. Но сейчас все было по-другому, и Эмма чувствовала, как все рушится и ломается, чувствовала, как все раскалывается и склеивается по-новому. Они становились чем-то другим — она и Джулиан — чем-то большим, чем друзья, но не семьей.
— Джулс, — сказала она снова и взяла его за руку. Мгновение она лежала, все еще холодная, в ее руке — затем он схватил ее запястье и крепко сжал.
— Я не знаю, что мне делать, — произнес он. — Я не могу позаботиться о них. Тэвви еще ребенок, а Тай ненавидит меня.
— Он твой брат. И ему только десять. Он не ненавидит тебя.
Джулиан судорожно вздохнул. — Возможно.
— Они что-нибудь придумают, — сказала Эмма. — Твой дядя пережил атаку в Лондоне. Поэтому, когда все это закончится, вы сможете переехать к нему, и он будет заботиться о тебе и остальных. Это уже не будет только твоей ответственностью.
Джулиан пожал плечами.
— Я не очень помню дядю Артура. Он присылал нам книги на латыни; иногда он приезжал из Лондона на Рождество. Единственный из нас, кто может читать по латыни — это Тай, и он выучил его, чтобы раздражать всех.
— Что ж, он делает плохие подарки. Он вспомнил тебя на Рождество. Ему достаточно не все равно, чтобы позаботиться о тебе. Они не смогут просто отправить тебя в случайный Институт или в Идрис.
Джулиан повернулся к ней лицом.
— Ты не думаешь, что это случится, не так ли? — спросил он. — Потому что этого не будет. Ты останешься с нами.
— Не обязательно, — сказала Эмма. Она чувствовала себя так, будто ее сердце что-то вытесняло. Мысль о том, чтобы оставить Джулса, Ливви, Дрю, Тэвви — даже Тая — заставляла ее чувствовать себя больной и потерянной, будто она погружалась в океан, совершенно одна. — Это зависит от вашего дяди, разве нет? Если он захочет видеть меня в Институте. Если он будет готов взять меня с вами.
Голос Джулиана был жестоким. Джулиан редко был жестоким, но в такие моменты его глаза становились черными, и его начинало трясти, будто от холода. — Это не зависит от него. Ты должна остаться с нами.
— Джулиан, — начала Эмма, но замерла, услышав доносившиеся снизу голоса. Джиа и Патрик Пэнхаллоу проходили по коридору. Она не была уверена, почему нервничала; они могли передвигаться по всему дому, но идея быть пойманным Консулом, блуждая поздно ночью, заставляла ее чувствовать себя неловко.
— …ухмылявшийся маленький ублюдок был прав, конечно, — говорила Джиа. Её голос звучал изношенно. — Мало того, что Джейс и Клэри ушли, так и Изабелль с Алеком отправились вместе с ними. Лайтвуды в абсолютном бешенстве.
Патрик ответил глубоким голосом. — Ну, технически, Алек уже взрослый. Будем надеяться, что он присмотрит за всеми остальными.
Джиа издала приглушенный нетерпеливый звук в ответ. Эмма наклонилась вперед, пытаясь расслышать её слова.
— … могли бы оставить записку, по крайней мере, — сказала она. — Они явно были в ярости, когда убегали. Наверняка считали, что мы решили доставить их Себастьяну. — Джиа вздохнула. — Иронично, если учитывать, как категорично мы были против этого. Мы предполагаем, что Клэри создала портал, чтобы вывести их всех отсюда, но то, как они умудрились сделать так, чтобы мы не смогли отслеживать их, неизвестно. Их нет на карте. Это выглядит так, будто они исчезли с лица земли.
— Точно так же, как и Себастьян, — сказал Патрик. — Разве не лишено смысла предполагать, что они сейчас находятся там же, где и он? Само это место ограждает их — не рунами, — но может, каким-то видом магии?
Эмма наклонилась дальше вперед, но остальная часть их слов ускользнула с расстоянием. Ей показалось, что они упомянули Спиральный Лабиринт, но она не была уверена. Когда она выпрямилась снова, то увидела Джулиана, уставившегося на нее.
— Ты ведь знаешь, где они, — сказал он. — Не правда ли?
Эмма прижала палец к губам и покачала головой. Не спрашивай.
Джулиан, фыркнув, рассмеялся.
— Только ты. Как ты… нет, не рассказывай, я даже не хочу знать, — он внимательно посмотрел на нее, как будто пытался узнать, врет она или нет. — Ты знаешь, — сказал он. — Есть один вариант, благодаря которому они не смогут выставить тебя из Института. Им придется позволить тебе остаться.
Эмма подняла бровь. — Говори уже, гений.
— Мы можем… — начал Джулиан, но потом остановился, сглотнул, и начал снова. — Мы можем стать парабатай.
Он произнес это робко, полуотвернувшись от нее: так, чтобы тени частично закрывали выражение его лица.
— Тогда они не смогут нас разлучить, — добавил он. — Никогда.
Эмма почувствовала, как ее сердце перевернулось. — Джулс, быть парабатай — это очень серьезно, — ответила она. Это… Это навсегда.
Джулиан посмотрел на нее, его лицо выглядело открытым и простодушным. В нем не было ни капли угрюмости или хитрости.
— Разве мы не навсегда? — спросил он.
Эмма задумалась. Она не могла представить свою жизнь без Джулиана. Это напоминало черную дыру страшного одиночества: никто не понимал ее так, как он, не воспринимал ее шутки, не защищал — не физически, но оберегал ее чувства и сердце.
Не с кем будет разделить радость или печаль, или хвастать смешными идеями. Никто не будет заканчивать за ней предложения и не выберет все огурцы из ее салата — потому что она ненавидит их; некому будет съесть корочки от ее тоста или найти ее ключи, когда она их потеряет.
— Я… — начала она, но внезапно из спальни раздался грохот.
Прежде чем ворваться в комнату, они с Джулианом обменялись тревожными взглядами. Они обнаружили Ливви, сидящей на кровати, выглядящей сонной и недоуменной. Тай стоял у окна, сжимая что-то в руке. Окно было разбито посередине, и стекла сверкали на полу.
— Тай! — крикнул Джулиан, испугавшись осколков, раскиданных вокруг босых ног его младшего брата. — Не двигайся. Я принесу метлу, чтобы собрать осколки…
Тай посмотрел на них из-под его диких темных волос. Он поднял что-то в правой руке. Эмма прищурилась в лунном свете: желудь?
— Сообщение, — объяснил Тай, позволив ему спокойно выпасть из его руки. — Феи часто выбирают предметы природы для передачи своих сообщений: желуди, листья, цветы.
— Ты думаешь, это сообщение от фэйри? — с сомнением спросил Джулиан.
— Не будь идиотом, — отозвался Тибериус. — Конечно же, оно не от фэйри. Оно от Марка и предназначается Консулу.
Должно быть, сейчас уже день, подумал Люк, поскольку Рафаэль, свернувшись, лежал в углу каменного зала. Его тело даже во сне было напряжено, а темные локоны покоились на руках. Трудно было утверждать, учитывая то, что за окном практически ничего не было видно из-за тумана.
