и позвал меня за собой. Мы с Фёдором поднялись из-за стола.
Трясясь от волнения, я зашла в комнату. Небольшое её пространство освещалось множеством толстых восковых свечей. Мне в глаза сразу же бросилась пентаграмма, начертанная на полу, очень похожая на ту самую, в доме Ярослава.
— Мне нужно лечь здесь?
— Да. Ничего не бойся, ты уснешь, и тварь из твоего сна уйдет и больше тебя не побеспокоит, — Ян мягко улыбнулся и погладил меня по щеке. Я поймала его руку и закрыла глаза.
— Ян, если я вдруг стану чокнутым монстром, знай — я любила тебя. Люблю. Жаль, что я всё время не говорила тебе об этом.
— Не станешь. И я тебя очень люблю. Всё будет хорошо, — он легко прикоснулся губами к моим и обнял. Сразу стало так тепло и спокойно. Хотела бы я быть в его объятиях вечность. — И тебе не обязательно говорить — я знаю.
Не отлипая от Яна, я посмотрела на Федьку, сиротливо стоящего на пороге комнаты и смотревшего на нас. Меня тут же пронзила какая-то неведомая нежность к нему. Он тоже за меня переживает. И не бросает никогда.
— Федь, и тебя я тоже люблю, — я глянула на Яна, — в другом смысле, конечно. — И снова обратилась к другу: — Прости, что всё время ору на тебя.
Он сглотнул, и его глаза заблестели.
— Май, перестань говорить так, как будто прощаешься! И я тоже люблю тебя.
Он подошёл к нам и неловко обнял меня сзади поверх Яновых рук, уткнувшись мне носом в плечо. Забавная, судя по всему, со стороны вырисовывается картина. Что о нас подумает Виорика? Любовь втроём? Шведская семья? Я подавила нервный смешок, рвавшийся наружу.
— Ладно, давайте покончим с этим, — я освободилась из многоруких объятий и решительно направилась к пентаграмме.
Легла на пол и раскинула руки и ноги. Хорошо, что я в джинсах.
Виорика опустилась на колени возле меня и положила мне на лоб тёплую шершавую руку. Мне сразу же адски захотелось спать, и я закрыла глаза. Словно сквозь вату доносился её умиротворяющий шёпот, и я практически через пару секунд провалилась в забытье.
Глава двадцать девятая. Аппетит, очарование Будапештом и внеплановый день рождения
Мне с трудом удалось разлепить глаза и оглядеться.
Лежала я на неширокой деревянной кровати с массивным изголовьем, которая была застелена белоснежным постельным бельём, источавшим терпкий запах лаванды. Сверху — тяжёлое ватное одеяло, под головой — огромная мягкая подушка, пуховая, наверное. Жарко. Я высвободила из-под одеяла руки и с наслаждением потянулась. Между прочим, кто-то раздел меня до трусов.
— Ты проснулась, — услышала я над своей головой голос Яна.
Я выгнулась, чтобы увидеть его. Он стоял у изголовья кровати и ласково на меня смотрел.
— Да. Давно так сладко не спалось. Иди ко мне, — я протянула ему навстречу руки.
Он счастливо улыбнулся и забрался ко мне под одеяло прямо в одежде, а я мёртвой хваткой вцепилась в него, обвив его руками и ногами.
— Я так соскучилась по тебе, — шепнула я ему.
— Я уже думал, ты никогда не проснёшься. Раньше я думал, что ничего не боюсь, — задумчиво сказал он и замолчал.
Я наслаждалась моментом и старалась не думать о плохом. Он такой тёплый и большой. И мой. Я ещё крепче к нему прижалась.
— Как ты себя чувствуешь? — снова подал голос Ян.
— Отлично.
— У меня камень с души упал, — с облегчением сказал он и поцеловал меня в плечо.
— Как всё прошло? — я напрягла мозги, пытаясь вспомнить что-нибудь о ритуале. Пусто. Как будто я в этом не участвовала. — Я ничего не помню.
— Прошло, как планировалось. Не переживай.
Интересно, а как планировалось? Нет, не буду портить себе настроение кровавыми подробностями. Спрошу об этом потом.
— Как долго я спала?
— Почти двое суток.
— Ого! Прямо летаргический сон какой-то. И, между прочим, я чертовски голодна! Если ты сейчас не добудешь жареного быка, то я съем тебя! — я перекатилась, села ему на живот и, уперев руки в грудь, плотоядно щёлкнула зубами.
Он засмеялся и, положив мне одну руку на затылок, а другой, обняв за талию, притянул к себе и нежно поцеловал. Я закрыла глаза и почувствовала, что еще чуть-чуть, и я умру от счастья. И тут, нарушая нашу с Яном идиллию, в комнату ворвался вопящий во все горло Федька:
— Майка! Ты проснулась? Я слышал твой голос! Ой! — он, наконец-то, заметил, лежащего подо мной Яна.
Я натянула одеяло по самые глаза, продолжая сидеть верхом на Яне. Федька правильно оценил происходящее и залился краской, конкурируя по цвету с перезрелым помидором. Даже не знала, что он краснеть умеет! Сам смутит, кого хочешь, а тут… Не удержавшись, я фыркнула и покосилась на Яна. Он, привстав на локтях, раздражённо смотрел на возмутителя спокойствия. Мне стало нестерпимо смешно, и я сдавлено захихикала в одеяло. Федька, красный как рак, пробормотав извинения, в два прыжка выскочил из комнаты. Вот это номер! Я захохотала в голос. Отсмеявшись, я повернулась к Яну — он, глядя на меня, улыбался.
— Люблю, когда ты смеешься.
— Пошли кормить меня. Всё равно никакой личной жизни, — я выскользнула из-под одеяла и забегала по комнате в поисках одежды. Ян разочарованно вздохнул и тоже выбрался из постели.
С быком я, конечно, погорячилась, но тем не менее позавтракала так, что еле помещалась за столом. Всё было бесподобно вкусно: свежеиспечённые заботливой Виорикой булочки, сливочное масло, парное молоко, домашний сыр… Я едва язык не проглотила. Сама себе удивляюсь. Раньше масло я не ела совсем, а молоко в чистом виде вообще терпеть не могла. Федька тоже был удивлен моим аппетитом и таращился на меня как на представителя внеземного разума, неожиданно почтившего его своим визитом.
— Что ты на меня так смотришь? — спросила я его.
— Удивляюсь, как в тебя всё это помещается, — признался он.
— Завидуй молча, — беззлобно улыбнулась я.
— Ешь, ешь, — пододвинул ко мне тарелку с сыром Ян, одарив Фёдора укоризненным взглядом.
— Всё. Я больше не хочу. Какие у нас планы?
— Поедем обратно в Будапешт, — бодро доложил Ян. — Там проще будет найти для тебя кровь, — заметив, как я помрачнела, он тут же добавил. — Извини, я испортил тебе настроение.
— Не извиняйся. Это ведь правда. Я привыкну со временем. Куда деваться-то? А для ритуала тоже ведь нужна была кровь? Где вы её взяли? — поинтересовалась я. Ян виновато посмотрел на меня, а я нетерпеливо ждала ответа.
— Где взяли, там и взяли! Какая
