и кто я, чтобы из-за меня ему ждать? Непочтительно будет. Погода не очень, рыцарям дольше мокнуть. Они же тебя не бросят. Я уж через пол часика-то и дойду. На чуть-чуть разлучимся. А как приду, так и обниму, хоть при ком, хоть при самом бароне.
– Обещаешь? – озарилась лучезарной улыбкой Лала.
– Конечно, – уверенно кивнул он.
– Ну ладно. Ради такого подвига можно и разлучиться ненадолго, – милостиво согласилась Лала, сияя. – Только промочишься ты, Рун. Вдруг как простынешь?
– Столько лет по лесам хаживаю, что-то не простыл ни разу от дождей, – возразил он. – Если простужусь, будешь меня лечить. Ухаживать за мной, хворым. Мне будет очень приятно.
– Хорошо, – вздохнула Лала, продолжая излучать счастье. Отстранилась от него. – До встречи, любовь моя.
– До встречи, милая невеста.
Лала зашла в карету. Рун сразу почувствовал, как дождик холодит кожу на лице.
– Рыцаря дать тебе в сопровождение? – предложил Амбадосса.
– Зачем? – бесконечно изумился Рун. – Всю жизнь тут хожу. Все ходят. Тут не опасно. Совсем. Не нужно, господин герольд.
– Пожалуй, верно, опасностей здесь не бывало никогда, – признал Амбадосса. Скрылся в карете, и оттуда раздался его громкий окрик. – Трогай!
– Но, пошли! – прозвучал голос кучера.
Карета сдвинулась с места, набирая ход. Лала высунула ручку с платочком, помахала Руну. Он тоже махнул ей рукой, улыбаясь. Девицы ему ещё платочками не махали. Да и никому в их деревне. Крестьянские девушки не носят носовых платков. И у Лалы он тоже ранее не видел. Откуда взяла, спрашивается? Так и стоял, с улыбкой на устах, пока карета не исчезла вдали за поворотом. Лишь потом пошёл быстрым шагом вслед. Тошнота от него полностью отступила, недомогание тоже. Он снова чувствовал себя прекрасно. Дождь ему был совсем не в тягость. Это ж не ливень, а дорога не заросли, продираясь через которые всё равно станешь мокрее мокрого. Даже приятно ощутить на себе свежесть капель.
Дорога из деревни в замок и в город одна и та же, идти и туда и туда по ней. Город ближе, и по правую руку, минуешь его западные ворота, следуя прямо, и через шагов буквально пятьсот упрёшься в откидной мост, ведущий через ров в центральные ворота замка. Обычно так не делают, замки почти всегда стоят максимально обособленно, в местах со сложным рельефом, затруднённым для штурма войск. Но в здешних краях город и замок составляли единый форпост обороны, будешь осаждать что-то одно, всегда есть вариант, что из города к замку или наоборот, выдвинется подмога и неожиданно атакует с фланга. Защитным рельефом с одной стороны и городу и замку служили обширные болота, с другой поворот широкой полноводной реки, которую переплыть армии без большого числа добрых вместительных ладей подобно самоубийству, а мастерить целый флот для её передвижения по реке затратно и не очень разумно, особенно приложительно к баронству – относительно мелкой административной области государства – кто поплывёт из варварских краёв, обязательно должен будет сперва схлестнуться с гораздо более крупными противниками – графствами, герцогствами, с королевскими войсками. Место хорошее, относительно безопасное. Преимущественно только когда возникают неустранимые мирным путём конфликты с соседями, сюда приходит война. Однако это война совсем иного рода, соседи не практикуют геноцид друг к другу, все ж одной крови и одной веры, крестьяне могут не бояться, что их перережут, женщины и дети, что их уведут в полон для рабства или продажи. Безусловно война есть война, насилия хватает – явится чужое войско, вероятнее всего побесчинствует. Но всё же без усердия, без излишней жестокости. Ещё бывают разборки меж претендентами на трон, вот это очень опасно, кровищи будет много, всякий из претендентов обязательно попытается мобилизовать все вассальные края, поставив под свои знамёна их рыцарей и ополчение. Получится бескомпромиссная всеобщая рубка. И всё же так бывает редко. Для масштабных боевых действий претенденты должны быть примерно равны по силе – если нет, не повезёт только вассалам слабого. Да и смена монарха через ратные баталии не такое уж ординарное явление, происходит не чаще раза в два-три поколения, то есть несколько поколений могут жить относительно спокойно, не познав на себе всех ужасов кровавых всеобщих междоусобиц.
Рун почти дошёл до города, как вдруг впереди из леса на дорогу вынырнула старушка, тащившая на спине вязанку хвороста. Вязанка у неё была немалого размера, почти с неё саму. Бабушка сгорбилась чуть не до земли, но семенила бодро, опираясь на клюку. Шедший налегке Рун, чуть прибавив шаг, быстро нагнал её. Когда люди тебя недолюбливают, предлагать свою помощь немного сомнительный вариант, всегда есть шанс что в ответ пошлют далеко и надолго. Однако бабуля была не из деревни, городская, в городе Руна не особо знали, а те кто знал, не питали излишнего негатива, просто считали глуповатым и странноватым, основываясь на молве. Да и потом, когда вязанка такого размера, что бабульку из-под неё почти не видно, совестно просто пройти мимо.
– Помочь вам, бабушка? Давайте мне свою вязанку, я отнесу, – предложил Рун вежливо.
– Помоги, соколик, – старушка сразу остановилась, сбросила свою ношу наземь, разогнулась наполовину, всё равно оставшись сгорбленной.
– Куда ж вы нагрузились-то так? – подивился Рун с учтивым недоумением.
– Да они ж лёгенькие, соколик. Веточки-то сухенькие, – отозвалась старушка.
Рун взвалил вязанку на плечи. Для него пожалуй и правда было легко. Неудобно просто. Бабушка буравила его глазками с любопытством.
– Как будто лицо мне твоё знакомо, сынок, – произнесла она. – А кто таков, не пойму.
– Я из деревни, той что тут у реки, – объяснил Рун.
Он зашагал, бабушка засеменила рядом. Даже без вязанки передвигалась она хоть и бодренько, но не быстро, делала слишком меленькие шажки. Рун понял, что их дорога затянется.
– Да ты же этот самый! – неожиданно воскликнула старушка. – Который над феей снасильничал.
Рун аж споткнулся, чуть не упав.
– С чего вы это взяли? – изумлённо вымолвил он.
– Я тебя узнала, – заявила старушка враждебно.
– С чего вы взяли про насилие? Что за глупости такие? – с укором пояснил Рун.
– Принудить к замужеству через обман это то же самое, что насилие, – осуждающе ответствовала она. – Кто ты вообще есть? Ты дурак деревенский. Фею он захотел в жёны! Ишь чего удумал! Дурачок-дурачок, а туда же. Ангелицу возжелал в ложе своё. Чтоб ты провалился, чтоб тебя дьявол в царствие своё тёмное утащил, чтоб у тебя чирей вскочил прямо на заду. Чтоб ты в яму упал в отхожую и утонул в нечистотах, злодей.
Ну вот и что делать? Мстительно бросить вязанку, и тащи бабка сама? Как ни прискорбно, с этой
