по ту сторону от него в землю были вколочены распорки для выделки шкур, за ними чернел лес. Не живи она на отшибе, Эрло бы не рискнул усесться с ней на лавку у порога. Она нашла для него ношеную рубаху и старую охотничью одежду, всю из грубой кожи. В голове звенело, ноги едва слушались, оттого он не мог обходиться без помощи. Селма пообещала, что через несколько дней он будет как новый, и вручила ему миску с похлебкой из крольчатины.
— Когда все закончится, сбегу подальше от этого проклятого места, — тихо рассуждала она, вгрызаясь в корку зачерствевшего хлеба. — Ты бы вернулся в Ангерран? Что скажешь, а? Или вы с Морганом, если он останется жив, подарите мне поместье в Дагмере за спасенные шкуры?
В ее волосах заблудился холодный ветер, глаза покраснели от усталости, но вдыхать свежий воздух им двоим было куда приятнее, чем затхлость старой лачуги.
— Если он останется жив? — переспросил Эрлоис, оторвавшись от своей миски.
— Магия крови, — сухо отозвалась Селма. — Умерла ведьма, что привязала его к себе. Я нашла его на берегу, спрятала в одной из пещер. Это все, что я смогла. И ни один лекарь не поможет. Он должен победить скверну сам. Кто мы против этой грязной магии, если с ней не справится сам Смотритель, верно?
— Неужели нельзя ничего сделать?
— Ешь! — приказала девушка, — Ты чуть не помер, а уже рвешься кого-то спасать. Видно, ты не так плох.
Эрло отвел взгляд от миски, хотел было ответить, но увидел, как по пригорку спускается Гален. Эту легкую походку можно было узнать из множества других. То, как он держался, всегда выдавало его происхождение.
— Будь осторожен, — прошептала горянка, соскочив со скамьи.
— Птицелов! Прошу прощения за тот прием, что тебе устроила здесь та шайка, — Гален заговорил как старый добрый друг и протянул Селме мешок. — Здесь все, что потребуется, чтобы поставить нашего гостя на ноги.
Прошу прощения.
Петра вспорола спину Эрло плетью как вору. Лотар мертв, и это было непоправимо даже самыми красноречивыми извинениями. Вместо ответа, Эрло снова уставился в миску.
— Я не приказывал нападать на ловцов, — Гален опустился на место, где только что сидела Селма, и это оказалось слишком близко. — Я не приказывал казнить твоего друга. Я не приказывал вешать тебя.
— Чего ты хочешь? — тихо спросил ловец, вгрызаясь в кроличью косточку.
Гален многозначительно посмотрел на Селму. Та, многозначительно закатив глаза, оставила их вдвоем, а сама скрылась в своей хибаре.
— Ты ведь наемник, Птицелов? Тебе ведь плевать кто твой хозяин, лишь бы слышать звон монет.
Эрло чувствовал на себе внимательный взгляд Галена, но сам избегал смотреть ему в лицо.
— Наниматель, — небрежно поправил он. — У меня нет хозяев.
— Если даже мой брат тебе не хозяин, согласишься ли ты сделать для меня одну работу? Мои люди будут требовать твоей смерти, а я этого не хочу. У меня есть на это причина.
Каждый мускул ослабленного тела Эрлоиса задрожал от подступающего гнева. Гален предлагал ему предательство в обмен на жизнь. Окажись под рукой хоть какой-нибудь нож, Эрло сделал бы свое дело, и будь что будет. Но если Селма была права, стоило загнать куда подальше мораль и гордость.
— Хочу, чтобы ты показал кое-кому из моих людей, в какой руке нужно держать меч. Взамен получишь жизнь и золото. Когда я заполучу трон, можешь делать все, что пожелаешь. Ты будешь свободен.
Роль ничтожного человека давалась Эрлоису непросто. Проклятая Петра была в чем-то права — его шея никогда раньше не сгибалась ни перед кем. Язык отяжелел и не слушался, мысли вязли. Ремесло ловца было незамысловато — он лишь рисковал жизнью за награду. Теперь же он нехотя учился иному ремеслу. Он мог наброситься на Галена теперь, когда тот был так близко, на расстоянии одного рывка. Но если бы у него не хватило сил сломать ему шею, то как бы его собственная смерть спасла Дагмер? Чем бы это помогло Ивэну?
— Придешь, когда он сможет взять меч в руки сам, — Селма, которая вне всяких сомнений, слышала каждое слово, распахнула дверь и решила вмешаться. — Через три ночи он даст тебе ответ.
Гален обезоруживающе улыбнулся, и вскинул руки в примирительном жесте.
— Знаешь ли ты, Птицелов, что эта девушка выторговала твою жизнь? Если бы не она, кто знает, говорили бы мы теперь?
— Поговорите через три ночи, — непреклонно отчеканила горянка.
Эрло многое слышал о Галене, о том, что он жесток и непомерно вспыльчив. И то, как позволяла себе говорить с ним Селма было безумием или холодным расчетом — ловец еще не решил, слишком плохо зная ее. Гален не стал затевать спора, а лишь с достоинством попрощался.
— Я помню о наших общих предках, Эрло. Согласишься помочь мне, я прикажу всем забыть о том, сколько крови на твоих руках, — напоследок шепнул он Птицелову и отправился прочь.
Эрло продолжал сверлить его спину тяжелым взглядом, пока девушка не одернула его.
— А ты очень смелая, Селма из Ангеррана, — наконец определил он, когда она перекинула его руку через свое тонкое плечо, чтобы дать опору.
— В страхе нет никакого смысла, — ответила она, пока Эрло переставлял отяжелевшие ноги. — В конце концов, мы все умрем. Но ты, если любишь эту жизнь, лучше научись лгать.
Дом Теней. Лагерь отступников
Стоя перед ним, Мириам силилась расправить плечи и не отводить взгляд. Вся его свора замолчала, как только она вошла в залу его дома — деревянного, в два этажа, выглядевшего дворцом на этой земле нищих и отверженных. Половицы скрипели от каждого шага едва ли не жалобно, но явственно обреченно. Несмотря на ранний час, Гален был не один, быть может, разношерстная компания не покидала его с ночи.
— Все прочь, — сказал он, уставившись на Мириам.
Мужчины, собравшиеся вокруг дубового стола, не двигались, глядя на нее, и в их глазах можно было разглядеть многое — изумление, раздражение, страх, ненависть. Один из них, взяв себя в руки, принялся поспешно сворачивать карту.
— Я сказал оставьте нас! — Галену пришлось повысить голос, чтобы оторопь отпустила остальных отступников.
Они разбежались, как мыши, застигнутые врасплох. Никто из них так и не посмел заговорить.
— Приветствую тебя в моем доме, Мириам. Наконец, ты одна, без своего надзирателя, — Гален подошел к ней, протянул ей обе ладони, но она не подала и руки.
Она все смотрела на Галена, и безошибочно угадывала в нем черты Моргана, как и прежде задумавшись, как
