Как Елена поняла потом, именно в этот момент ее впервые кольнуло нехорошее предчувствие.
Но она была настолько поглощена происходящим, что попросту отмахнулась от него. Тот, у которого аура была темно-серой с темно-красными всполохами, – наверное, Шиничи, заключила Елена. А та, у которой аура была того же цвета, что и у одержимых девочек – грязных цветов с оранжевыми зигзагами, – его сестра-близняшка Мисао.
Вот только эти двое – Шиничи и Мисао держались за руки и иногда даже ласкали друг друга. Елена смогла это разглядеть, когда они подходили к общежитию. Никогда в жизни Елена не видела, чтобы брат с сестрой так себя вели.
И вдобавок Дамон нес какую-то практически голую девушку, перебросив ее через плечо, и Елена никак не могла понять, кто это.
«Терпение, – сказала себе Елена. – Терпение. Главные действующие лица уже собрались, как Дамон и обещал. А что касается второстепенных…»
Итак. Сначала за Дамоном и его спутниками пошли три маленькие девочки. Елена моментально опознала по ауре Тами Брюс, но двух других она видела в первый раз. Они выбежали из Старого леса, подпрыгивая, подскакивая, резвясь, и побежали к общежитию. Дамон что-то сказал им, они развернулись и расселись в огороде миссис Флауэрс, практически под тем местом, где устроилась Елена. Достаточно было одного взгляда на ауру этих странных девочек, чтобы стало понятно – здесь тоже поработала Мисао.
Потом на дорожке появилась очень знакомая машина – она принадлежала матери Кэролайн. Из машины вышла Кэролайн, и Дамон, который успел куда-то девать свою ношу (этот момент Елена пропустила), повел ее ко входу.
Елена обрадовалась, увидев, что в здании по мере того, как Дамон и трое его спутников поднимаются по нему, зажигается свет. Они дошли до самого верха, оказались на огороженной площадке на крыше и стали смотреть вниз.
Дамон щелкнул пальцами, и на заднем дворе включился свет, словно это было сигналом к началу представления.
И только сейчас Елена увидела актеров – жертв предстоящей церемонии. Они стояли тесной кучкой у дальнего угла дома. Она отчетливо видела их всех – вот Мэтт, вот Мередит, вот Бонни, вот миссис Флауэрс, а вот – неизвестно откуда взявшаяся старая доктор Альперт. Елена не могла понять одного: почему они не сопротивляются более энергично, – разумеется, Бонни визжала и за себя, и за всех остальных, вместе взятых, но в целом они вели себя так, словно их что-то толкало против их воли.
Только тогда она обратила внимание на ощерившуюся тьму у них за спинами. Там возвышались какие-то гигантские тени, но, что это были за тени, Елена разобрать не могла.
И в этот момент Елена поняла, что если она сконцентрируется и перестанет нервничать, то сможет услышать все, что говорят стоящие на крыше. Громче всех звучал резкий голос Мисао.
– Повезло-повезло! Всех-всех вернули, – визгливо сказала она и чмокнула брата в щеку, не обращая внимания на его короткий недовольный взгляд.
– Ну конечно, вернули. Я так и говорил, – начал было он, но Мисао заверещала снова:
– С кого будем начинать?
Она поцеловала брата, и он, смягчаясь, погладил ее по волосам.
– Выбирай, – сказал он.
– Нет. Выбери ты, любимый, – жеманно протянула Мисао.
Надо же, какие обаяшки, подумала Елена. Значит, близнецы, да? Ну-ну.
– Вот с этой маленькой крикуньи, – твердо сказал Шиничи и показал пальцем на Бонни. – Урусай, детка! Закрой рот! – добавил он, когда Бонни не то вытолкнули, не то выбросили вперед непонятные тени. Теперь Елена могла разглядеть ее получше.
И расслышать, как Бонни душераздирающим голосом умоляла Дамона оставить в покое… всех остальных.
– Если хочешь, убивай меня, – кричала она, когда ее вытаскивали на освещенное пространство. – А вот доктор Альперт – она очень хорошая и вообще оказалась здесь случайно. И миссис Флауэрс тоже. А Мередит и Мэтт и так уже натерпелись всякого. Пожалуйста!
Послышались какие-то крики – видимо, остальные пленники пробовали сопротивляться, но сопротивление было подавлено. Но все эти звуки перекрыл голос Мэтта:
– Тронешь ее хоть одним пальцем, Сальваторе, – и будешь знать: пока я жив, спать ты спокойно не будешь!
У Елены екнуло сердце, когда она услышала голос Мэтта – такой сильный и крепкий. Наконец-то она его нашла. Но она понятия не имела, как его спасти.
– А теперь мы должны решить, что именно мы с ними сделаем, – сказала Мисао и захлопала в ладошки, как счастливый ребенок на своем дне рождения.
– Выбор за тобой.
Шиничи погладил сестру по голове и что-то прошептал ей на ухо. Она повернула голову, поцеловала его в губы и вовсе не торопилась от него отрываться.
– Так, не поняла. Что вы тут вытворяете? – спросила Кэролайн. «Ну, деликатность никогда не была ее достоинством», – подумала Елена. Потом Кэролайн придвинулась и схватилась за свободную руку Шиничи.
В первую секунду Елене показалось, что сейчас он швырнет ее с крыши и будет смотреть, как она падает на землю. Но потом он отвернулся, и они с Мисао посмотрели друг на друга.
А потом он рассмеялся.
– Извини, извини, – сказал он. – Быть душой компании – тяжкий крест. Итак – чего хотела бы ты, Кэролин… тьфу. Кэролайн.
Кэролайн уставилась на него во все глаза.
– Хочу знать, чего это она в тебя так вцепилась?
– Ну, у нас в Ши-но-Ши сестры – драгоценность, – сказал Шиничи. – А кроме того…. Мы с ней долго не виделись. Можно сказать, что разлученные снова встретились.
Но поцелуй, которым он поцеловал ладонь Мисао, вряд ли можно было назвать братским.
– К делу, – коротко сказал он, обращаясь к Кэролайн. – Ты выбираешь, каким будет первый акт фестиваля Высокой Луны! Что мы с ней сделаем?
Кэролайн, явно подражая Мисао, поцеловала Шиничи в щеку, потом в ухо.
– Я здесь в первый раз, – сказала она кокетливо. – Я пока не очень поняла, что именно мне нужно выбрать.
– Глупышка. Выбрать, каким способом мы ее уб… – Шиничи не смог договорить – его крепко обняла и поцеловала сестра.
Кэролайн, которая явно хотела, чтобы выбирать предоставили именно ей, даже если она сама не понимает, что должна выбрать, обиженно сказала:
– Как же я смогу выбрать, если ты мне не объяснил. И кстати, а где Елена? Я нигде ее не вижу! – Она была готова говорить и говорить, но тут к ней подплыл Дамон и стал что-то шептать ей на ухо. Она улыбнулась, и оба они внимательно посмотрели на сосны, окружающие общежитие.
Тут Елена почувствовала второй укол беспокойства. Но Мисао уже начала говорить, и ей пришлось сосредоточить все свое внимание на ней.
– Отлично! Тогда выбирать буду я.
Мисао, наклонившись, посмотрела через край крыши на стоящих внизу людей. Ее темные глаза расширились. Она оценивала, что можно сделать с пленниками на этой пустынной поляне. Когда же она поднялась и стала туда-сюда шагать по крыше, то выглядела такой тоненькой, такой изящной, а ее кожа – такой гладкой, а волосы – такими переливчатыми и темными, что даже Елена не могла отвести от нее взгляда.
