помощь она не собиралась, но вот… вот под ногами сама собой вытянулась тонкая тропка. Стало быть, дар? Или еще одна ловушка. Не ступишь – не узнаешь.
Брунгильда ступила.
Первый шаг дался с трудом. Второй уже легче. Третий… и четвертый.
– Чего ревешь? – спросила Брунгильда, увидев впереди тень. Тень была до боли знакомой. Вот она отняла руки от лица.
– Ты!
И прыгнула навстречу да так споро, что Брунгильда и секирой взмахнуть не успела. Тень, обернувшись Летицией Ладхемской повисла на шее. Правда, может, и не она.
– Боги, я так перепугалась! А мы тут… тут… и представляешь… – она что-то там говорила, а Брунгильда слушала краем уха, раздумывая, что, наверное, эта все же настоящая.
Откуда?
Да просто… чуялось так.
– И эти потерялись, – пожаловалась Летиция Ладхемская, окончательно успокаиваясь. – А еще мы не успели рассказать.
– О чем?
– О том, что чернокнижник – женщина!
– Вот… – Брунгильда огляделась. Туман не поредел, но тропа под ногами уводила куда-то вдаль. – Думаю, это самая меньшая из наших проблем. Идем.
– Куда?
– Туда, – она махнула рукой. – Раз уж дорога… глядишь, и выведет.
Вывела.
К Ариции Ладхемской, которая не рыдала, но просто сидела, то ли на камне, то ли на клочке тумана, перебирая серую муть пальцами.
– Мягкая, как шерсть, – сказала она. – А вы тут тоже…
– Тоже, – согласилась Брунгильда.
– И я вот… заблудилась.
– Ничего, как заблудились, так и найдемся… ежели все вместе.
Тропа не спешила исчезнуть. Более того, теперь она стала словно бы шире. И вовсе на дорогу походила… точно, на дорогу. Хорошую такую. На Островах таких не было. Широкая. Камнем мощеная. И столбы стоят, высоченные.
– Знаешь, – задумчиво произнесла Летиция Ладхемская. – Это все становится… пожалуй… более материальным, что ли?
Туман же побелел.
И поредел.
А дорога… любая дорога куда-нибудь да выведет. И Брунгильда бодро зашагала вперед, не оборачиваясь на хрупких ладхемок – хотя вот было в душе что-то этакое, недобренькое, что уж теперь-то они поймут. Знать бы еще что…
Теттенике сидела на обочине, задумчиво выплетая венок из неестественно огромных роз. Те щетинились шипами, но пальцы Теттенике как-то умудрялись не касаться шипов.
– Долго вы, – сказала она с упреком. И поднялась. А потом надела венок, который сомкнулся и превратился в корону.
Вот ведь.
– А эта где? – Брунгильда погладила секиру, успокаиваясь. – Мудрослава?
Теттенике молча указала вперед, туда, где сквозь зыбь тумана проступали очертания города. И не ошиблась. Мудрослава Виросская обнаружилась перед воротами. То есть, некогда это были ворота и преогромные. Через такие и пара кораблей пройдет. А самое странное, что стояли они словно наособицу. Стены-то не было.
Стены не было, а ворота имелись.
Каменные колонны уходили куда-то ввысь, теряясь в тумане. И видно было лишь, что они где-то там есть, но где – не понятно.
А вот резьба, колонны эти украшавшая, сохранилась неплохо. Хотя тоже не понятно. Люди какие-то. Повозки. Корабли. Все и сразу.
– Ну вот! – радостно воскликнула рыжая сестрица Мудрославы, выглянув из-за колонны. – Говори…ла же, что явятся! Куда денутся.
Мудрослава вздохнула и закатила глаза.
А потом сказала:
– Где мы вообще?
Брунгильда же, коснувшись колонны, вдруг осознала, что мир вернулся. Тот, который настоящий. И это тоже было странно, но…
– Там, где и должны быть, – спокойно ответила Теттенике. – В Мертвом городе.
– Кому должны? – Летиция раздраженно смахнула с волос остатки тумана. – Я вот не помню, чтобы кому-то что-то задолжала…
Теттенике поглядела на нее с укором. А потом спросила:
– Жить хочешь?
– А выйдет?
– Не знаю, – серьезно ответила степнячка. – Но теперь у нас хотя бы появился шанс. Идем.
– Туда? – рыжая сунулась было в ворота, но была перехвачена рукой сестрицы.
– Туда, – подтвердила Теттенике. – Нас ждут… нас так давно ждут. И она устала ждать…
– Нас?
– Не только, – теперь глаза степнячки сделались черны. – Но он придет. Он не может не придти теперь.
Прозвучало как-то… не слишком обнадеживающе.
